Нечисть не плачет - страница 5

Однажды Марта услышала, как в сторону Ирмы летит новое обидное и страшное прозвище – «ведьма». Мальчишку, неосмотрительно крикнувшего это вслед Ирме, она отвела в часовню и заставила молиться, объяснив это тем, что нехорошо поминать нечисть.

– Может, тебе подружиться с Леттой? Или другими девочками? – ласково предложила Марта, наливая Ирме ещё молока. – Ты всё норовишь в компанию мальчишек ввязаться.

– Мальчишки противные. Но с ними веселее, – отвечала девочка, задумавшись. – Они не плачут.

Кухарка вздохнула. В чём-то Ирма была права. Она и сама с момента своего появления на свет не проронила ни слезинки, чем очень удивляла воспитателей и хозяйку. Даже мальчишки, пытавшиеся её напугать, дёрнуть за волосы, поставить подножку или вытворить ещё что похуже, не добились от неё даже вскрика и вскоре бросили эту затею. Правда, общаться с ней от этого больше никто не стал: слишком уж она была странная для девочки.

– Никто меня не любит, – произнесла девочка вдруг как-то злобно, и в кухне разом погасли все свечи. – Ой.

Марта спешно принялась зажигать их обратно. Ирма была умной, и дальше списывать всё происходящее с ней на нелепую случайность было бы нечестно. Усадив девочку напротив, кухарка рассказала ей о том дне, когда рыжеволосая красавица явилась к ней на кухню со свёртком. Как она просила защитить девочку и передала её Марте. Как другая девочка, родившаяся в этот же день, буквально спасла Ирме жизнь, сама того не подозревая.

– Я бы хотела, чтобы мама была похожа на тебя, – Ирма пару раз моргнула, и Марта с удивлением заметила, что слёз у девочки нет и сейчас. – Какая она была?

– Очень смелая, – подумав, ответила Марта. – Ты на неё похожа. И характером, и внешностью. Я не успела узнать её получше, но уж кто-кто, а она тебя точно любила. Всё, чего она хотела, это защитить тебя.

– Поэтому она отдала меня тебе, да? И ушла? Что с ней случилось?

Подбирая слова, насколько это возможно для пятилетнего ребёнка, кухарка рассказала ей, что случилось на площади в тот день, когда она надела девочке на руку материнский браслет. Ирма сняла его с запястья и вдруг прижала к себе, улыбаясь.

– А мой папа?

Марта покачала головой. Она не знала, кто был отцом девочки. Да и, сказать честно, это мог быть кто угодно: мельник, укрывавший ведьму от правосудия, стражник, выпустивший её из темницы, палач, увлёкшийся допросом – вариантов было слишком много, чтобы предположить хотя бы что-нибудь.

– Ты не должна никому говорить об этом, поняла? И никому не говори о том, что сама умеешь. Это очень важно.

– Это из-за плохих людей, да? Они забрали маму и заберут меня?

– Не заберут, если будешь умной, – Марта обняла девочку, – я попрошу хозяйку, и ты будешь тут, со мной на кухне работать. Всё равно и тебя, и Летту скоро отправят на заработки.

Они ещё долго просидели вместе. Ирма задумчиво смотрела на догорающие поленья. В этот вечер она узнала, что если она коснётся серебра или святой воды, то обожжёт руку. Если она пойдёт в церковь, скорее всего, потеряет сознание, как в день её мнимого крещения. Узнала, что, возможно, в будущем она сможет делать волшебные вещи, которые у неё начинают получаться уже сейчас, правда, пока она не знает, как. Но самое важное она узнала ещё давно: на этом свете есть хотя бы один человек, который её любит.

– Я не брала, не брала, не брала!!!

Из кабинета настоятельницы приюта слышался нервный, местами взвизгивающий голос девочки семи лет. Это могла быть любая из воспитанниц, но Ирма без труда узнала в ней диковатую светловолосую девчушку, ту самую, которую, родила какая-то бродяжка и ушла, оставив в приюте, как раз в тот день, когда под дверь чёрного хода подкинули её саму. После того, что рассказывала ей Марта, Ирма издалека наблюдала за Леттой. Но ближе подходить не решалась: девочку многие любили, она была слишком нежной, слишком плаксивой, чтобы возиться с рыжей взбалмошной сверстницей. Вот с мальчиками у неё постепенно наладились отношения. Больше двух лет ушло на то, чтобы они забыли свою же легенду про ведьму и поняли, что настырная девчонка честная, ловкая и смелая. Ну и пусть, что знает, как заматывать раны и прижигать мозоли. Наверняка её научила кухарка. Зато нет такого секрета, который Ирма бы разболтала, и нет того, что смогло бы заставить её заныть – кремень, а не девчонка.