Макс проигнорировал странный, едва ощутимый укол в самый центр солнечного сплетения, когда услышал это имя.
— Без проблем, — ответил он с абсолютной невозмутимостью. — Передайте ей, пусть пересаживается. Я буду ждать её в машине.
18. Глава 18
Я слушала начальника и ушам своим не верила.
— Сергей Николаевич, давайте я лучше пешком…
— Глупости! — Карташов категориески воспротивился. — Не вздумайте, Ксения. Отсюда до мэрии вам целый час топать. Вы что?
— Не хочу никого стеснять, — пробурчала я. Но кто бы меня слушал?
Поэтому когда передо мной распахнулась дверца шикарного авто Радова, я приняла единственное правильное решение — не вступать ни в какие диалоги. Не повторять ошибку, совершённую в парковом ресторанчике. Тем более что с нами в салоне будет сидеть его помощник…
— Илья, перебирайся к Сане, — Радов кивнул в сторону скрывавшегося за межсалонной перегородкой шофёра.
Помощник послушно выбрался из салона, и моё сердце упало.
Тоскливо посмотрев вслед выкатывавшему со стоянки автомобилю Карташова, я полезла в пропахший дорогой кожей салон роскошного авто.
К сожалению, в этом доме на колёсах сидения располагались друг напротив друга. Я ненавидела весь мир за то, что мне предстояли как минимум 20 самых неприятных минут в моей жизни.
И в том, что они окажутся именно такими, мне усомниться не дали. Стоило авто тронуться, как Радов, вальяжно рассевшись напротив и расстегнув свой пиджак, окинул меня долгим взглядом:
— А теперь давай поговорим.
— Это совершенно необязательно.
— Боюсь, придётся с тобой не согласиться. Тем более что я пообещал: мы ещё не закончили.
Я вспомнила его сообщение и невольно сглотнула. Звучало всё это зловеще.
— И какое же у нас с вам незаконченное дело, Максим?
Он вдруг усмехнулся. Помолчал, рассматривая меня.
— Значит, продолжишь мне выкать?
Я таращилась на него в ответ, ясно давая понять, что его вопрос — риторический.
Он держал мой взгляд чуть дольше положенного, потом вздохнул и качнул головой:
— Ладно. Как хочешь. Твоё право.
Надо же какой покладистый.
— Но, извини, я тебе выкать не буду. Не потому что не уважаю. Как раз наоборот, — он снова взглянул на меня, и его лицо неуловимым образом изменилось. Жёсткие черты как-то вдруг смягчились и глаза потеплели.
Что у него на уме?
— Ксения, я искренне хочу извиниться. За всё, что натворил. За все свои шутки и подначки. За все обиды, что успел причинить.
Кажется, он говорил искренне. Но я ему не верила. Не хотела верить.
Это что же, я столько-то лет нянчилась со своими обидами, чтобы вот так, по щелчку пальцев о них позабыть? Да хоть кто-нибудь на подобное способен? Способен позабыть все свои страдания, когда успел сжиться с ними до того, что они почти стали частью его натуры? Это же как кусок от себя оторвать.
— Почему?
— Что «почему»?
— Почему вас так тянет сейчас извиняться? Что это на вас накатило?
Он нахмурился. Видимо, пытался сообразить, почему я веду себя не по желательному для него сценарию. Не рдею от удовольствия, не жеманничаю, приговаривая что-нибудь вроде «Ах, оставьте. Всё и так давно уже в прошлом».
— Да ничего на меня не накатило. Просто понял, что вёл себя откровенно паскудно. Разве такого объяснения недостаточно?
— Звучит неправдоподобно. Такие, как вы, с возрастом только сильнее паскудничать начинают.
— Такие, как мы? — в карих глазах занималось опасное пламя.
— Да. Богачи. Столичные жители. Такие, как вы.
