***
Март 1992 года
В детдомовской столовой стоял привычный для обеденного времени шум. Ложки и вилки стучали о тарелки, а граненые стаканы с компотом становились на клеенку, которой были застелены столы. Детские голоса звучали приглушенно. Совсем не нарушать правила «когда я ем, я глух и нем» никогда не удавалось.
– Слышь, чё? Знаешь, что я только что понял?
Близнецы по привычке сидели одни за маленьким столиком на двоих человек.
– Чё? – спросил брата Главный.
– Повезло тем, у кого вообще нет родителей, кто и не знал их никогда, кто сразу сюда попал.
– Что за бред?
– Какой такой бред? – возмутился Бесстрашный. – Ты только послушай эти истории – родители алкаши, наркоманы, дебилы всякие. У Чокнутого батя с малой сестрой выбросился из окна, у мамы типа сердце не выдержало, и она тоже того. А у этих белобрысых батя маму убил, а потом в тюрьме и себя прикончил. Пацан еще вроде как соображает, а его сестра кудрявая, кажется, ку-ку.
– Тут все ку-ку, включая взрослых, не заметил? Надо думать, что делать. Надо…
– Я не закончил! – дерзко задрав голову, произнес младший из братьев.
Младшим он был формально. Шесть минут не такой уж большой срок, чтобы уступать первенство, тем не менее появившемуся раньше близнецу удалось стать главным в их маленькой команде.
– И? – не особо скрывая отсутствие интереса Главный начал накалывать на зубцы вилки консервированные горошины, лежавшие рядом с сосиской.
– Так вот тем, кто не знал своих родителей, повезло. Они не видели этого всего. Сам знаешь чего. Убийства там всякие. И эти… Как его… Самоубийства…
Бесстрашный взглянул осторожно на брата.
– Я рад, что знал маму, – медленно, четко выговаривая каждый слог, сказал Главный.
Сначала он смотрел в упор на горошины в тарелке, а потом поднял глаза и уже в упор посмотрел на брата, словно хотел прожечь в нем дыру своим взглядом.
– И я узнаю, почему она это сделала, ты понял? Я все узнаю.
Хоть выдерживать этот взгляд было тяжело, младший из близнецов прошёл это испытание.
– Понял. И не ты, а мы! Мы всё узнаем, – твердо сказал он, не опуская взгляд.
Близнецы кивнули друг другу и продолжили обед.
Старший озирался по сторонам, внимательно подмечая все вокруг. В таком месте всегда надо быть начеку.
В столовой в три ряда стояли составленные вплотную парты, накрытые клетчатой клеенкой, которой по виду было лет сто. Но было и несколько небольших столов, за которыми можно было сесть только вдвоем, и такие места сразу занимали те, кто залетал в столовую первым, и не был лохом. Статус братьев позволял им наслаждаться уединением, пока большинство терлось боками за общими столами.
Близнецам, совершенно непохожим друг на друга, было по девять лет, когда они попали в детский дом. И им пришлось добиваться статуса, позволяющего занимать двухместные столы, в драках. Львиная доля досталась младшему, который был выше, крепче и сильнее. После того как из каждой передряги он вышел победителем, проверка на вшивость со стороны остальных ребят закончилась. Даже старшие дети, хотя в том здании, в котором они жили, самым старшим было по двенадцать, начали с уважением относиться к бесстрашному пацану, которого отличало то, что он не боялся драк, не боялся боли. Его так и стали называть – Бесстрашный. Второй близнец получил прозвище Главный. Всего один раз стоило его брату обронить с обидой сказанную фразу «ну да, ну да, ты ж у нас главный», как прозвище закрепилось.
