В одном месте деревья расступились. Что-то блеснуло, и это была не луна, я остановилась, изучила открывшуюся картину. С вершины холма все было видно как на ладони — башня, одноэтажное светлое здание, перед которым прогуливался кто-то и светил фонарем. Высунулась из сизой облачной пелены луна, и в бледном свете заблестели железнодорожные рельсы. Торчали непонятные деревянные вышки, не то заборы, не то помосты, башня ощетинилась лесами, но железная дорога почти достроена, еще немного, и по ней пройдут первые поезда.
Я боялась поверить глазам. Передо мной был не просто шанс на выживание, но шанс на вполне безбедную жизнь. Я не знала местных богов, но если они здесь были, я воздала им благодарность.
С самого начала на должность билетного кассира брали женщин. Работа не из легких — люди и деньги, проклятье, если честно, а не работа, — но в кассе сидели жены, дочери и сестры железнодорожников. Я справлюсь лучше любой местной дамочки, лучше инженера или экономиста, мне ведь прекрасно известно то, о чем никто в этом мире не подозревает. «Зайцы» и теракты. Отставшие пассажиры и утерянный багаж. Вагонные воры и аварии.
Месяц, может, два, дорога начнет работать, и я явлюсь пред ясны очи начальника станции и расскажу ему, докажу, что никто кроме меня не заслуживает бесстрастно взирать из окошка кассы на страждущих. Многому начальник станции не поверит, будет кривить морду, брюзгливо морщиться, а мне придется пустить в ход не обаяние, нет, все равно я никогда этого не умела, но врубить на максимум умение договариваться и убеждать.
Надежда не забрезжила, она заполыхала вовсю, и второе дыхание начисто затмило боль в животе. Я шла по тропинке окрыленная, вдохновленная, радостная, рожденная заново, словно и не оказалась почти что на самом дне.
Мне снова двадцать с небольшим, я мать, я беременна и я дворянка, и наплевать, что я падшая женщина, обманутая жена, и от имения моего остались одни ошметки, а мать выставила меня за порог, и я приживалка в доме загадочной древней старухи. Я молода, полна сил, я здорова, весь мой жизненный опыт при мне. Это многого стоит, черт побери. Дайте точку опоры, и я сверну Землю, а если кто вздумает мне помешать, сверну шею, не обессудьте.
Два месяца продержаться — ерунда, и я едва не захохотала в голос, когда увидела шмыгнувшую в кусты лису. Все складывается как нельзя лучше, вот и рыжая плутовка мне подвернулась, будто специально для того чтобы я реализовала свой дерзкий план безупречно.
Я не обману крестьян постановкой, но достаточно обмануть мать. Я остановилась, рассматривая отпечатки лисьих лап на влажной земле и досадуя, что скопировать их не выйдет. Крестьяне видят эти следы ежедневно, и там, куда я направляюсь, в том числе, но сделать так, чтобы самой не оставить следов…
Настя не раздобыла лапти, я обута в ботиночки, и они меня выдадут. Я отламывала упрямую веточку от куста — какая предстоит авантюра, достойная глава в моей занимательной жизни: кража яиц из курятника. Этой веточкой я и замету следы, как лисица хвостом. Мне было весело и легко, после стресса и страха пришел откат, за ним явятся новый страх, новый стресс, новые испытания, но я подумаю об этом завтра с утра.
Понятия не имею, когда куры несутся, а если мать так трясется над яйцами, то дворня мчится на каждое озабоченное кудахтанье. Лучше притаиться где-то и подождать, и если все выгорит, сделать набеги на курятник регулярными. Можно прихватить курицу… но это я размечталась, и все равно отлично я начала: припугнула помещицу, пристроилась в поденщицы к крепостной, теперь вот иду на кражу, а мать уверяла, что пала я ниже некуда. Не впечатляет ее фантазия, право слово, всегда есть к чему стремиться, особенно если хочешь есть.
