Непридуманные истории из жизни Страны Советов - страница 20

– Будешь еще Тамарку трогать?

– Никак нет, товарищ подполковник, – ответил я.

– Ну, хорошо, – милостиво кивнул он мне, – ступай и приводи себя в порядок.

– Слушаюсь, товарищ подполковник, – произнес я уже более твердым голосом.

Отойдя от командира на несколько метров, я увидел Тамару, которая пришла меня встречать. Она стояла, как статуя, бледная, а увидев меня живым, заплакала и бросилась, рыдая мне навстречу. Я не знаю, откуда у меня взялись силы, но я бросился бежать от нее в противоположную сторону. Я так быстро в своей жизни до этого момента никогда не бегал. Я бежал от своей смерти, бежал с такой скоростью, на которую раньше никогда не был способен, и только перепрыгнув противотанковый ров, я услышал раскатистый гортанный смех моего командира. Он стоял на пригорке и хохотал надо мной, хохотал до слез. Я понял, что победил смерть и что больше мне ничего не угрожает, а через две недели я получил орден Боевого Красного Знамени. В приказе, подписанном товарищем Сталиным, говорилось: «Наградить старшего лейтенанта медицинской службы А.Л. Рябова орденом Красного Знамени за исключительное мужество и героизм, проявленные в боях под Сталинградом». Подполковник Пруидзе, вручая мне награду, сказал, улыбаясь: «Я Вас поздравляю, боевой орден нашел своего героя, – и добавил, – я Вами, старший лейтенант, доволен. Вы мне – Тамару, а я Вам – орден. И то, и другое имеет одинаковую ценность, значит мы с Вами в полном расчете».

И так день за днем, рассказ за рассказом, знакомил меня Аркадий Львович с некоторыми подробностями его жизни. Но это все касалось его прошлого. Мне захотелось у него выяснить, о чем он думает сейчас, а главное, к чему стремится сегодня, и я как-то при первом удобном случае за рюмкой задал ему свой коварный вопрос:

– Аркадий Львович, Вы все время в своих воспоминаниях живете прошлым, ведь война давно окончилась, а сейчас уже мирное время, что Вас волнует, тревожит? Как Вы смотрите на нашу настоящую жизнь?

Аркадий Львович снисходительно посмотрел на меня:

– Знаете, шеф, в нашей мирной жизни нет ничего нового под этим солнцем. Земля как вертелась, так и вертится. Вокруг обычная житейская суета. Я от нее никогда не отклоняюсь. Я ее не избегаю, а наоборот, стараюсь в нее окунуться и живу в ней сегодня полнокровной жизнью. У меня есть одно постоянное желание – наслаждаться этой жизнью и взять от нее все, что можно. В этом и состоит смысл моей жизни.

– Аркадий Львович, а из чего состоит это «все, что можно»?

Выпив очередную рюмку, он посмотрел на меня, как мудрый учитель на ученика-недотепу.

– Странно, шеф, что Вы мне задаете такой вопрос. Мое жизненное кредо всем понятно. Я не хочу болезни, мечтаю дожить здоровым до могилы и никому не быть в тягость, любить женщин до последнего вздоха. Иметь постоянный достаток и ни от кого не зависеть. Это в моем понятии и есть смысл жизни. Я выжил на войне за счет своего разума, а все остальные блага мне дала коммунистическая партия, которая по достоинству оценила мой разум, достоинства и заслуги. Я за советскую власть убью любого, кто на нее замахнется.

Да, чего еще от этого человека можно было ожидать, смысл его жизни так же примитивен, как и его поступки. Ведь он совершил предательство – променял прекрасную женщину на орден и благосклонность командира.

Мой рабочий день начинался с повседневных будней. Первым в мой кабинет важно входил Аркадий Львович Рябов. Он шел величественно. Не на правах «близкого друга», как он любил в компаниях иногда подчеркивать свою близость к шефу, а как секретарь партийной организации. Коммунистическая партия и ступенька, занимаемая в партийной иерархии, была выше любой должности. А он проводил линию коммунистической партии как секретарь партийного бюро нашей организации. В той прошлой советской жизни партийный функционер имел большое влияние на работе и огромный вес в обществе, во всяком случае судьба многих членов нашего коллектива зависела от партийного босса местного значения. Он это хорошо понимал, поэтому его появление и безупречный вид свидетельствовали о важности той миссии, которую ему поручила и доверила вышестоящая партийная организация. Он всегда носил с собой газету «Правда», которая открывалась передовицей, определяющей, в его понимании, все его действия на каждый рабочий день в нашем учреждении. Свой приход ко мне он начинал со слов: «Мы живем в коммунистическом обществе, которое требует от нас напряжения всех сил и способностей. Каждый член нашего общества должен гордиться оказанным ему доверием и трудиться на благо общества, не жалея ни сил, ни собственного здоровья. В этом заключается счастливая жизнь наших граждан, за которую боролись наши отцы и деды, в том числе и я», – Аркадий Львович, произнося эти слова, скромно отводил глаза в сторону, подчеркивая свое непосредственное участие в строительстве коммунизма. Он был по утрам трезв, всегда тщательно выбрит. Я воспринимал его каждодневные политинформации как трезвое вранье, в котором ни одному его слову верить было нельзя, потому что его правда жизни о себе начиналась обычно после выпитой третьей рюмки. За год совместной работы я изучил его партийные проповеди наизусть. И терпеливо ждал окончательных выводов, почерпнутых им из сегодняшней газеты «Правда». Он внимательно смотрел на подчеркнутые красным карандашом строчки передовицы, что-то отмечая в них. Затем, оторвавшись от газеты, сказал: «Каждый советский человек должен помнить, что он живет в созданном непосильным трудом обществе, которое носит название развитого коммунизма. Лучше нашего общества ничего на свете нет, и мы поэтому никому не разрешим что-то в нашем обществе менять. Нашему поступательному движению к коммунизму мешают вражеские отщепенцы и моральные уроды советского общества, такие как Солженицын, Растрапович, Войнович и ярый антисоветчик Высоцкий. Все они являются нашими врагами, которые продались американскому империализму и мешают нам строить коммунистическое общество».