Одежды у нас практически не осталось. Хоть Найити и прихватила с собой не только сменные комплекты, но и шкатулку с моими украшениями и золотые, что папенька щедро выдавал на карманные расходы, этого было до ужаса мало, чтобы вести ту жизнь, к которой мы привыкли, и это я ещё никуда не выходила.
Хоть комнаты и достались нам по доброте душевной хозяина, но нужно было питаться, приобретать книги для Вирта; он обладал большим потенциалом, поэтому мы, не задумываясь, купили ему парочку недешёвых экземпляров; Лилибет, оказавшаяся без игрушек, тоже требовала обновки, да и папеньке нужно было приобрести сменную одежду, ведь он усиленно совершал визиты в эти дни. Добротный костюм оказался вещью не дешёвой, но папенька сказал, что встречают по одёжке, а ему требуется произвести нужное впечатление. Поэтому я без жалости рассталась со своими скудными сбережениями, ведь скоро всё обязательно к нам вернётся.
Когда монеты утекают сквозь пальцы, начинаешь больше их ценить.
Через неделю постоянных визитов папенька устал и начал терять задор. Бывшие партнёры не отказывали ему, но и не говорили заветное «да». Он стал сдавать, а я – вновь нервничать.
Его руки дрожали, а глаза нервно бегали при взгляде на нас и Найити. Он всё чаще оттягивал шейный платок, словно ему не хватало воздуха, и всё меньше с нами разговаривал.
– Папенька, – проследовав за ним в его комнату, стоило ему опустошённым вернуться с очередной встречи, – папенька, не сдавайся!
Прислонившись к его плечу, я обвила его руками.
Мы стояли около окна и наблюдали, как город живёт своей жизнью: экипажи текут непрерывной рекой, прохожие вальяжно прогуливаются по бульвару, и никому нет дела до фигур людей в окне фешенебельной гостиницы. Город жил и будет жить, ему всё равно на боль, испытываемую нами, и на крушение наших надежд.
Папеньку однажды уже опускало в эту безумную пучину игр.
Маменька умерла, когда Лилибет был всего годик. Тропический остров хранит множество сюрпризов даже для тех, кто провёл там всю свою жизнь. Мама попала в ловушку энергетической лианы, редкой и чрезвычайно опасной. Обычно они не выходят из непроходимых джунглей, охотясь там на мелких разумных, но устойчивость к магии делает их опасными и для магов, случайно угодивших в силки.
Так вышло и с мамой, она была уверена, что знает каждый камень на острове… но остров её удивил.
Это привело меня к мысли, что всё меняется и нужно быть готовой к изменениям в любой момент, а не уповать на свои знания, но это сейчас…
Тогда же мне едва исполнилось шестнадцать. Было больно и страшно. Если папеньку я просто любила, то её боготворила. Мелайора была воплощением моего идеала женщины. Имея мягкий нрав, она твёрдой рукой управляла домом и порой – мужем. Её нежные шоколадные кудри игриво обрамляли личико-сердечко, а на персиковых губах постоянно играла лучезарная улыбка, мягкий свет карамельных глаз, казалось, прожигал меня насквозь.
Прошло несколько лет, а я до сих пор отчётливо помню её черты, ведь регулярно вижу их в своём отражении в зеркале.
А стоит только ветру донести до меня сладкий аромат вишни с лёгкой горчинкой, как слёзы собираются в уголках глаз. Именно так пахла она…
Не справившись с горькой потерей, папенька стал искать радость в играх. Хоть на нашем острове общество было и не велико, но даже среди них находились игроки, да и корабли регулярно причаливали к нашим берегам, привозя отчаянных искателей приключений, авантюристов, желающих разбогатеть, и тех, кому срочно нужно скрыться с глаз высшего света.
