В Бутырской тюрьме политических заключенных держали по двое-трое в камере, стараясь не сажать вместе украинцев, которые считались бунтовщиками. Махно попал в одну камеру с литовским эсером Иосифом Альдиром, с которым и пробыл в тюрьме до самого освобождения в 1917 году.
Попутно заметим, что царская Бутырка и Бутырка советского периода – две разные, по сути, тюрьмы. В дореволюционной московской тюрьме были вполне либеральные порядки – из окна своей камеры Махно мог видеть двор тюрьмы, в воспоминаниях описывая расположения башен и казематов, кто и где сидел. Описывал липы, росшие в тюремном дворе. И указал количество заключенных – три тысячи… В годы большевистского террора и в более поздний советский период порядки ужесточились, а количество заключенных выросло в несколько раз.
Главным занятием молодого заключенного Нестора Махно стало чтение. В тюрьме была неплохая библиотека, включавшая в себя… полный набор «подрывной» литературы.
Каторга, конечно, не сахар – да ещё с учетом взрывного характера Нестора Махно. Он часто упрямился, демонстративно не подчинялся тюремному распорядку. И за это частенько был бит. За шесть лет, проведённых в Бутырской тюрьме, Махно шесть раз помещался в карцер. Заразился туберкулёзом, от которого долго и мучительно лечился. Из-за этой болезни ему пришлось бросить курить. По некоторым сведениям, ему даже было удалено одно легкое, однако вряд ли это могло быть на самом деле – речь идёт все-таки о каторжанине и о времени, когда подобные операции в России, да еще и в тюремной больнице, вряд ли делались.
Махно пишет, что по мере возможности следил за событиями на воле. А это означает, что заключенные получали газеты и письма. Более того, осуждённые на каторгу, то есть на каторжные работы… не работали. И массу свободного времени тратили на самообразование – во всяком случае, Нестор Махно. Как вспоминал он сам, Махно прочитал все книги русских писателей, которые только смог найти. В тюремной библиотеке, пополнявшееся самим заключенными (!), он обнаружил книгу Кропоткина «Взаимная помощь» и, судя по словам самого Махно, выкрал её – поскольку «всегда держал при себе».
Поразительный либерализм. А ведь Махно говорит о «зверствах» тюремной охраны. Не сидел Нестор Иванович в советской тюрьме – тогда говорил бы о своей шестилетней каторге иначе. Впрочем, советской тюрьмы хлебнула его семья – жена и дочь, уже после смерти Махно.
Как ни удивительно, но главные революционные кадры подготовила сама пенитенциарная система царской России. Если в Бутырскую тюрьму привезли щуплого полуграмотного подростка Нестора, то спустя шесть лет из её стен вышел сформировавшийся анархист-революционер Махно, получивший хорошую теоретическую подготовку, ни в чем уже не сомневающийся и имеющий вполне чёткие представления о революционной борьбе.
Более-менее свободное общение с себе подобными, возможность читать книги, в том числе и запрещённые к свободному распространению, обсуждать их, писать на волю (причем, не только родственникам) и получать ответы на свои письма – все это аукнулось старой России кровавыми потрясениями.
Вот один лишь факт, подтверждающий либеральность тюремных порядков. В Бутырке Махно начал писать стихи. И одно из стихотворений, под названием «Призыв», опубликовал в астраханской газете под псевдонимом «Скромный». В условиях победившего социализма подобное было невозможно в принципе.
