Нет счастья в капитализме. Сборник рассказов - страница 10

Через несколько месяцев аналогичный случай произошёл в областном институте материнства и детства, в отделении патологии, где заведующим в тот момент был мой приятель. Но там ребёнок прожил чуть более одних суток.

Столкнувшись с этими проявлениями борьбы плоти за жизнь, начинаешь понимать всю ценность и неповторимость однажды данной, пусть и на короткий миг, жизни. Жизнь после смерти. Жизнь, воплощенная в смерть.

ВАКХАНАЛИЯ СМЕРТИ

Поздняя весна, зелень газонов и аллей, тёплый прозрачный ветер. Торжество рождения новой жизни. Подхожу к больнице. Со двора выезжают и въезжают скорые помощи. Поднимаюсь по лестнице больницы и никого не узнаю. Бегают какие- то незнакомые мне люди. В отделение нет ни одной матери. Принимаю быстро душ, одеваюсь в новое больничное бельё, вхожу в бокс. В боксе заведующая отделением и ещё два врача. На половину заполненные палаты новыми больными детьми. И те страшные слова: «вспыхнул» один из городских родильных домов. Стафилококк. Все дети поступают в нашу больницу…»

Инфекция «вспыхнула» в одном из городских родильных домов. Для питья детям воду доставляли из аптеки. Вода оказалась заражена стафилококком. Поначалу в родильном доме пытались вспышку инфекции скрыть, но первые смерти детей привели к тому, к чему привели. Дети стали умирать каждый час, но потом уже не только в родильном доме, но и в больницах, куда их срочно переводили.

Всех детей отделения или перевели в другие больницы или срочно выписали домой. От всего услышанного трудно прийти в себя. Несколько дней ни мы, ни врачи не выходили из отделения. Но всё было тщетно… Ни один ребёнок не выжил. Они поступали в больницу всего на несколько часов, и потом умирали. Слёз их матерей я-то же не видел. Дети умирали быстрее, чем родители успевали доехать до больницы и оформиться в отделение. Весь этот ужас длился несколько дней. А потом быстро прекратился. Дети поступать перестали. Отделение отмыли, и начали снова принимать плановых детей. За время вспышки инфекции в нашей больнице умерли более тридцати детей. По городу более пятидесяти. Более двух десятков этих детей умерли на моих руках.

После того как ребёнок издавал свой последний вздох, он ещё два часа лежал в своей кроватке. Я писал посмертный дневник в истории болезни, после чего заворачивал этот бездыханный комочек в пелёнку и выносил его в вентиляционную комнату, откуда их утром санитарка относила в санитарную машину и увозили в морг.

Через неделю убитые горем родители вышли на демонстрацию. Матери в чёрных платках, мужчины с чёрными повязками на рукавах. Колонна растянулась более чем на километр. Она молча лилась посередине проспекта. В руках над головами мужчины по двое несли более пятидесяти маленьких обитых красным шёлком гробиков. Несколько гробиков было обито небесно- голубым шёлком. На крышках чёрные кресты. Последняя дань богу. Богу, который не смог их защитить. Чем они, едва появившись на свет, так смогли прогневать бога. Этого не мог понять никто. Для меня это то же осталось не понятным.

К процессии все больше присоединялось людей, останавливались машины. Нарастал гул. Громко за сигналила одна из машин и к ней стали присоединяться другие. Проспект встал. На какой-то момент встала и вся процессия, но потом, будто что- то, вспомнив, снова двинулась вперед по направлению к администрации района. Но до администрации они не дошли. Оставалось несколько сотен метров, как налетел шквалистый ветер, поднялась буря пыли и потоки ливня смешали пыль с грязью. Колонна по инерции ещё сколько- то времени шла, но потоки воды и шквалистый ветер погнали людей в подворотни и подъезды домов. Машины разъехались. Через час всё было кончено. Ветер резко прекратился, снова вышло солнце, ярко заблестела зелень деревьев и газонов, потоки воды смывали грязь на обочины, а улица была пуста. От всей процессии остался лишь одиноко перевёрнутый у обочины голубой гробик с оторванным, сбившимся на бок чёрным шелковым крестом. До администрации так никто и не дошёл. Ветер и дождь разметали людей по проулкам, а горе загнали в квартиры безутешных родителей.