Он опустил голову, словно указывая на бардак, но стол его пустовал.
– А моя-то какая роль?
Доктор Морс встрепенулся, посмотрел на свой стакан.
– Помешать этому посягательству мы бессильны, следовательно, в течение семестра будем приглашать соискателей, устраивать собеседования, пусть проводят занятия, читают открытые лекции. – Декан подался вперед. – В этом и заключается ваша роль, Руб.
– Моя?
– Я позвал вас, чтобы попросить об одолжении.
– Буду рад.
Доктор Морс скривился, качнул стакан, содовая зашипела.
– Вообще-то это даже не столько одолжение, сколько ваша прямая обязанность, просто выполните вы ее раньше обычного. Как вам, несомненно, известно, все сотрудники факультета по очереди участвуют в работе комиссии по приему новых сотрудников. Поскольку вы на факультете человек новый, ваша очередь должна была подойти еще не скоро – может, вакансии через две-три, но теперешний случай – исключение, и если вы согласитесь сейчас, то в дальнейшем вам не придется заниматься этим повторно. Вы поучаствуете сейчас, а не потом. Выполните свои обязанности чуть раньше.
– То есть мы возьмем нового американиста?
– К сожалению, нет, мы ведь только что взяли вас. Придется нам поискать специалиста в уголках и закоулках европейской истории.
– Европейской истории?
– Я стараюсь убедить себя, что это навязанное нам требование только к лучшему, что оно облегчит тяжкое бремя нагрузки мне и прочим специалистам по истории Европы.
– Тогда зачем мне участвовать в комиссии? Я же не занимаюсь историей Европы.
Доктор Морс пыхнул трубочкой, словно, раздумывая над следующей своей репликой, сначала выпустил ее с дымом.
– Участие в комиссии обязательно. Все сотрудники факультета должны отбыть срок. Специальность кандидата в данном случае роли не играет. Большинство и так загружено по полной, и в комиссии им предстоит заседать в следующем семестре. Например, мы с доктором Хиллардом не только примем участие в работе комиссии вместе с вами, но и будем заседать в комиссии по рассмотрению кандидатур штатных преподавателей, вашей в том числе…
– Я понял. Извините. Буду рад помочь.
Доктор Морс отмахнулся, рассеяв дым.
– Один из кандидатов подает большие надежды. Специалист по истории Европы, медиевист.
– Медиевист?
– Кажется, да. Вроде бы занимается Иберией. Пятнадцатым веком. В общем, мы хотели бы узнать ваше мнение.
– Мое?
– Особенно ваше.
Это меня озадачило. Он хочет узнать мое мнение о чем? О Средних веках? Это ведь то же самое, что Средневековье? То же самое, что Темные века? Я в этом не разбираюсь. В Темных веках я смыслю меньше, чем его обитатель, его насельник, его неграмотный крестьянин в вековечной темноте. То есть я знаю, когда был XV век – между XIV и XVI, – но это все равно что знать, где в магазине искать кукурузные хлопья: в бакалейном отделе, между шоколадными шариками и хлопьями с какао. Я даже не знаю, что входит в понятие Иберия: разумеется, Португалия с Испанией, но это же Кастилия, и Арагон, и что-то еще? А что с мусульманами? Все ли мавры – арабы? Все ли берберы – мавры? Я запросто могу перепутать Фердинанда и Изабеллу с Джорджем Бернсом и Грейси Аллен[22]. Знакомство с Иберией у меня ограничивается румбой – причем я все время спотыкаюсь – и неуклюжим ча-ча-ча. Ну и дурацким стишком, с детства засевшим в голове. Не то из эстрадного ревю Городского колледжа, не то вообще с занятий в синагоге перед бар-мицвой:
