— О, далеко ли собралась, девочка? — Сгорбленная фигура травницы заступила дорогу.
Не ахти какая преграда, я могла бы отбросить ее в сторону простейшим заклинанием, однако с детства во мне воспитывали почтение к старшим. Даже сейчас, когда я помнила о зловещей ночной сцене с кривым зеркалом, казалось невозможным обидеть пожилую женщину. При дневном свете старуха совсем не выглядела злой колдуньей, просто очень-очень древней. Темная кожа свойственна племенам на севере континента, тут тоже ничего особенного. Вдруг из-за моего болезненного состояния я все неправильно поняла? Вот виню бедняжку: голос из зеркала, опоила, ограбила, таит коварный умысел… Так не годится. Нужно убедиться в том, что травница действительно хочет причинить вред. А заодно выяснить, где я нахожусь и сколько добираться до ближайшего города.
— Светлого дня, бабушка! Кто вы? И где я нахожусь? — Пускай думает, что я ничего не помню. Я постаралась говорить как можно более растерянным тоном. Для убедительности похлопала ресницами — на классную даму в пансионе такое представление действовало.
Знахарка не то чтобы смягчилась от подобной демонстрации, но как будто немного успокоилась.
— Проснулась, значит, девонька. Ничего не болит? Я не нашла повреждений, но свалилась ты с большой высоты. Возле тебя лежал дохлый верд с орочей стрелой в грудине. Орки завсегда свои стрелы в яде борга вымачивают.
— Какой верд, какие орки? Ничего не помню.
Я не собиралась сдаваться и играла выбранную роль. Такая тактика казалось наиболее безопасной. Правда, никаких орков я действительно не заметила. Бедный ящер! Внутри вспыхнули запоздалые переживания — живое существо все-таки. Хотя нрав у покойного был еще тот! Если бы не его упрямство, я бы здесь не оказалась, а он остался жив.
— Не помнишь ничего? Хорошо… Э, то есть хорошо, что шею не свернула. — Старуха даже повеселела. Кажется, поверила.
Пожилая женщина подошла к холодному очагу, подбросила несколько пластов торфа, а потом щелкнула пальцами и пробормотала заклинание. Вспыхнула искорка и первые язычки пламени осветили жилище. Я про себя усмехнулась. Обычное бытовое заклинание. Мне для того, чтобы разжечь огонь требуется лишь ментальный посыл, ведь я маг огня, притом одаренный.
— Полет припоминаю… смутно… И давно я тут? Все словно вчера было — летела себе на верде, и раз… просыпаюсь у вас.
— Три дня как! Пластом лежала, все спала.
Знахарка неодобрительно покосилась на кружку с водой, которую я оставила на столе, и привычно зачерпнула сонного зелья из котла.
— На вот, выпей лекарства. Оно придаст сил и бодрости.
— Спасибо, мне уже не требуется. Чувствую себя превосходно. — Чтобы смягчить отказ, я улыбнулась, как могла широко, бессовестно используя как оружие природное очарование моего рода. Матушка говорит, что дей’Фиерволф может добиться всего одной лишь улыбкой. Даже мой суровый отчим-дракон перестает читать нотации, стоит мне пустить в ход природный дар.
Вспоминать об отчиме не хотелось — ведь я здесь из-за проклятого упрямства Дирка арк’Брокка. Он, видите ли, давным-давно обещал старому другу — ледяному дракону — выдать за его сына свою дочь. А так как дочери у него до сих пор нет, то сгодится и падчерица. Возражение, что мне всего семнадцать, а законы Надании велят девицам выходить замуж не раньше двадцати одного, рыжеволосый дракон отмел с наглой усмешкой.
