Влияние Дантова описания смертных грехов на общество оказалось глубочайшим. Неудивительно, что писатели левых симпатий с особенным удовольствием цитируют его сладострастное описание вечных мук банкиров в аду Однако с точки зрения общественной науки совершенно необходимо не поддаваться соблазну осуждать без разбора любую жадность; жадность – это неотъемлемое нравственное качество человека, диктующее ему экономическое поведение. Мы, в конце концов, пока еще не живем в мире Гоббса, где идет война всех против всех.
Разумеется, мы не пытаемся сказать, что жадность – это хорошо, или что Гордон Гекко был прав, говоря, что она «описывает суть эволюционного духа». Мы пытаемся сказать, что действия, мотивацией которых принято считать жадность, следует рассматривать как последствия системных дефектов, несовершенства рынков, подвергающих акторов соблазнам, которые для многих – хотя и не для всех – могут оказаться просто неодолимыми.
Суть проблемы касается критической роли собственного интереса, без которого говорить о рыночной экономике не было бы никакого смысла. Как мы увидим в следующих главах, мыслители еще со времен Адама Смита сознавали, что собственный интерес необходимо каким-то образом ограничивать. Не так давно Кеннет Эрроу отмечал, что «этические элементы в той или иной степени встречаются в каждом контракте; без них рынок не мог бы функционировать»[23]. Аналогичным образом Джеймс Бьюкенен указывал на то, что «жизнь в обществе, вероятно, была бы невыносимой, если бы нам требовались формальные правила для каждой без исключения области, где могут возникнуть межличностные конфликты»[24]. О том, что все хорошо работающие рынки нуждаются в том, что мы будем называть «золотым правилом» нравственности, говорил также Жан-Филипп Платто, писавший, что «повсеместное присутствие в социуме всеобщей нравственности может сократить чрезмерно высокие затраты на то, чтобы заставлять людей придерживаться правил честного поведения»[25].
Финансовые рынки имеют тенденцию регулярно переключаться в режим превышения допустимой нормы жадности, когда законный собственный интерес, подчиняющийся «золотому правилу», вырождается в чистую жадность, и это влечет гибельные последствия. В задачи регулирующих органов входит предотвращение подобных сбоев при помощи точных и аккуратных вмешательств таким образом, чтобы не задушить преследование законных собственных интересов. Однако реальность, отраженная Оливером Стоуном в фильме об Уолл-стрит, полна примеров того, насколько сложной может оказаться эта задача. Как только среди акторов распространяется стадная ментальность брокеров и топ-менеджеров, охочих до краткосрочной наживы любой ценой, результатом неминуемо становится полный отказ от сдержанности, а затем наступает катастрофа.
В качестве утрированного примера того, что именно должны предотвращать регулирующие и контролирующие органы, можно рассмотреть подробнее случай Бернарда Медоффа. В течение многих лет Медофф работал в совете директоров NASDAQ и за это время создал себе солидную репутацию на Уолл-стрит, однако в конечном итоге поддался соблазну жадности. Используя свою инвестиционную фирму Bernard L. Madoff Investment Securities LLC как платформу, он выстроил самую выдающуюся финансовую пирамиду в истории финансового мошенничества. После того как 12 декабря 2008 г. ФБР арестовало Медоффа, заголовки газет кричали, что его инвесторы, включая несколько крупнейших европейских банков, потеряли фантастическую сумму в 50 млрд долларов
