— Что, простите?..
— А он вам разве не сказал? — голубые глаза округлились. — Нет, нет, Сашенька его приёмная дочь. Не родная.
Приехали…
Я опустила сыр на тарелку, пытаясь включить эту новую, крайне важную информацию в общую картину.
— Так… погодите. Она… приютская? Сирота?
Ирина Михайловна замялась:
— Думаю, об этом вам не со мной разговаривать нужно.
Ну вот, можно выдохнуть. А то я уже переживать стала: несколько часов на ногах — и ни единой новой тайны.
— Понятно. Да, конечно, я обязательно поговорю об этом с Дамиром Александровичем.
Самодуром эдаким, решившим, что ему виднее, как мне работать с ребёнком, о котором я, получается, ничегошеньки не знаю, а то, что знаю, оказывается враньём.
— Мне как будто здесь и правда делать нечего, — пробормотала я, отхлебнув кофе.
— Почему вы так решили?
— Простите, — спохватилась я и покачала головой. — Просто… при первой нашей встрече Булатов спросил, как меня зовут. Я ответила, что Надей. А он сказал, что Наде здесь делать нечего.
Ирина Михайловна приподняла подбородок, давая знать, что уловила игру слов. Придвинула ко мне тарелку с венскими вафлями и с неодобрением покачала головой:
— Это у Дамира Александровича юмор такой. Он давно на себе крест поставил. Считает, что нет для него больше надежды. Понимаете?
По спине у меня почему-то пробежался неприятный холодок.
— Нет, если честно. И буду рада хоть какому-нибудь объяснению. Я вроде бы попала в частный дом, а ощущение такое, будто живу на засекреченном объекте.
— Боюсь, и здесь я вам не помогу, — вздохнула экономка. — Я и сама до конца причин такой секретности не знаю. Просто следую правилам. И вам советую. Слушайтесь Дамира Александровича, и всё будет хорошо.
Да, вроде бы ничего сложного. Но меня такой ответ не устраивал. И я решила рискнуть ещё раз. В конце концов я следую заветам хозяина — ищу правду сама и не полагаюсь на слухи.
— Спасибо за честность. Я постараюсь. Скажите, а кроме Саши… кроме Саши здесь нет никого, кому могла бы потребоваться моя помощь? Вы ведь знаете, что меня пригласили сюда не в качестве простой гувернантки.
— Знаю, — кивнула экономка. — А почему вы спрашиваете?
Ну, терять мне нечего. И я как могла обтекаемо и осторожно описала ей всё, что слышала сегодня ночью.
— Я не пытаюсь лезть не в своё дело, — поспешила добавить я. — Просто, возможно, я могла бы помочь…
Ирина Михайловна кашлянула, а затаившаяся в уголках её губ улыбка заставила меня почувствовать себя дурочкой.
— М-м-м, видите ли, Надя, Дамир Александрович… иногда он… м-м-м. Иногда к нему приезжают гостьи.
— Гости?
— Гостьи, — поправила меня экономка и сопроводила это слово выразительным взглядом.
— А-а-а… О-о-о-о! О, я поняла, — уши мои вмиг раскалились, и я спрятала лицо в кружке.
Значит, то, что я слышала сегодня ночью, было… было… ага, ясно.
Но какими бы жаркими волнами не омывали меня сейчас стыд и неловкость, я не могла избавиться от тишайшего шепотка, напомнившего мне, что стон, который я слышала, выдавал никак не страсть. Так мог стонать только тот, кто мучился от боли…
15. Глава 15
Нашей второй встречи я, если честно, немного побаивалась. Переживала, что мне просто очень повезло, и Александра обратила на меня внимание под влиянием момента. Но поняла, что ошибалась, когда объявившаяся на пороге кухни принцесса в яблочно-зелёном домашнем костюме помахала мне рукой, а потом будто смутилась своего жеста и спрятала руки за спину.
