А под ним – два стаканчика, из которых тянулись вверх стебли плюща, посаженные в землю из горшков с искусственными фикусами.
**Глава пятая: Геометрия доверия**
Библиотека тонула в янтарном свете заката. Лучи, пробиваясь сквозь пыльные шторы, рисовали на полу ромбы, в которых танцевали пылинки, словно ожившие атомы их общего беспокойства. Алина лежала на пледе, ее голова покоилась на Сергеевом животе, где шрам от дренажной трубки пульсировал в такт дыханию.
– Ты похож на глобус, – она водила пальцем по рельефу шрамов, – здесь экватор, а вот это… – прикосновение к диагональной полосе у ребер, – меридиан боли.
Он засмеялся, и смех разорвался спазмом в пояснице. Мышцы вдруг сжались стальной пружиной, выгибая тело дугой. Коляска дернулась, подлокотник врезался в бок, но больше всего горели глаза – от стыда, а не от спазма.
– Сергей… – Алина села, ее руки уже двигались – твердо, как учили на курсах первой помощи. Ладонь легла на его живот, чувствуя под кожей бурлящий ураган мускулов. – Дыши. Ты же учил меня: дрожь – это почерк.
Он хватал ртом воздух, пальцы впились в ее предплечья, оставляя синяки-запятые. Алина не отстранилась. Вместо этого она заговорила, нараспев, как будто читала заклинание:
– Представь, что мы… – пауза, поиск нужной метафоры, – два дерева во время шторма. Корни сплелись – выдержим.
Постепенно, волна за волной, спазм отступил. Сергей обмяк, его лоб блестел от пота. Алина вытерла его рукавом, не выпуская из объятий.
– Прости, – он выдохнул в ее шею.
– За что? – она откинула волосы, обнажая цепочку с медным кулоном – тот самый осколок из автомата. – За то, что твое тело помнит падения? Моё тоже. – Она взяла его руку, приложив к своему запястью, где под браслетом прятались новые царапины – тонкие, как нотные линейки.
Они молчали, пока тени на стене не слились в единый силуэт. Сергей первым нарушил тишину, щекоча ей бок:
– Значит, я глобус? Тогда ты – карта сокровищ. Все дороги ведут… – его палец скользнул по ее ключице к ямочке у горла, – сюда.
Алина рассмеялась, и смех их сплелся в странную мелодию. Потом она внезапно вскочила, схватила фотоаппарат и щелкнула затвором, ловя его растерянную улыбку.
– Для коллекции «Как уроды любят», – пошутила она, показывая снимок, где он полулежал в коляске с взъерошенными волосами, а она сидела на полу, обняв его ноги.
– Уроды? – он приподнял бровь, затем кивнул на подоконник, где в стаканчике из-под кофе проросли семена плюща. – Посмотри на наших зеленых близнецов.
Растения, посаженные в день их «свадьбы», изогнулись к свету причудливыми зигзагами. Одно обвило стебель другого, будто поддерживая в борьбе за солнце.
– Идеальные кривые, – прошептала Алина, касаясь листьев. – Знаешь, я читала, что деревья, растущие в ураганах, развивают сильнейшие корни.
Сергеев палец обвел контур ее уха, словно составляя карту неизведанной территории:
– Тогда представь, какие корни у нас вырастут.
Они пропустили ужин, зато нашли «капсулу времени» – пустую канистру от лекарств, куда сложили: фиолетовый фантик от их первой встречи, гильзу от физиотерапевтического аппарата и распечатку ЭЭГ Алины с надписью «Шторм утих». Закопали под плющом, поклявшись открыть через год.
Когда ночь накрыла центр синим одеялом, они тихо пели «Под небом голубым», фальшивя на высоких нотах. Охранник, проходя мимо, покачал головой, но не нарушил гармонии.
А утром кофейный автомат выдал два стаканчика с надписью: «Эспрессо для корней». Внутри – не кофе, а земля с ростками клевера. Сергей и Алина обменялись взглядом, затем единодушно высыпали землю в свой стаканчик-горшок.
