Читать онлайн Болот Бегалиев - Нежность сердечных струн

Глава 1.Эфенди: Путь к любви

В одном горном селе Алая, среди снежных пиков и родников с ледяной водой, жил юноша по имени Эфенди. Ему только что исполнилось восемнадцать – возраст, когда сердце уже жаждет любви, а душа ищет великой мечты. Он был простым парнем: трудолюбивым, добрым, с ясным взглядом и характером, как чистый горный воздух.

Однажды вечером, листая старые журналы в библиотеке своего дяди, он наткнулся на фотографию. И с того мгновения всё в нём изменилось. На снимке была девушка – Синди.

Её образ буквально застыл в лучах золотого света. Волосы – пепельные, с лёгким серебром, словно отблеск луны на снегу. Легкие волны спадали на плечи, придавая ей сказочную утончённость. Глаза – серо-зелёные, как горное озеро в утреннем тумане, – смотрели в кадр с мягкой уверенностью, будто она знала, что где-то есть тот, кто будет её искать. Лицо – ясное, чистое, с едва заметной веснушкой у левого виска, а губы – будто порыв ветра только что поцеловал их. Ни капли высокомерия, только свет и тишина.

Эфенди смотрел на фото и не мог оторваться. Это была не просто девушка – это была его будущая судьба.

– Вот она, – прошептал он. – Я найду её. Я добьюсь её сердца. Я сделаю всё, чтобы однажды она улыбнулась мне не с бумаги, а рядом, под нашим небом.

С этого дня началось его великое путешествие – не только по странам и дорогам, но и по дороге сердца. В нём не было карты. Только цель. Только мечта. И имя, которое он теперь повторял про себя, как молитву:

Синди. В тот день воздух был таким чистым, что казалось – если вдохнуть глубже, можно раствориться в самом небе. Эфенди стоял босиком на пороге дома своего отца Кавая. Земля под ногами была ещё прохладной после ночи, но над долиной уже поднималось яркое солнце, заливая горные склоны золотистым светом. Перед ним раскинулась безмятежная картина: высокие горы, словно старые стражи, окружали зелёную долину, где ветер играл в высоких травах. Из-под камней били чистейшие родники, бегущие по склонам в серебристые ручьи. А посреди долины – широкая река, рожденная ледниками, с гулким шорохом несла свои воды вниз, в равнины. В этом краю сама природа была словно художник, раскрасивший мир с нежностью и мастерством. Эфенди шёл вдоль ручья, а ветер приносил аромат смородины, растущей густыми кустами вдоль берегов. Ягоды блестели, будто капли янтаря, и казалось – даже птицы пели здесь иначе, с какой-то ласковой, почти сказочной интонацией.

На солнечных лугах, где трава мягко колыхалась, как волны, спокойно паслись золотисто-жёлтые сурки. Их мех переливался, как солнечный шелк, и они поднимали головы при приближении путника, но не разбегались – будто знали, что Эфенди не причинит им вреда. Тут же, легкими прыжками, скрывались в кустах белоснежные зайцы – такие белые, что, казалось, они сотканы из самого снега ледников.

На склонах гор, выше, где воздух становился чуть холоднее, изумлённый Эфенди увидел оленей – стройных, грациозных, с рогами, напоминающими ветви древнего дерева. Они стояли, как из снов, среди пёстрых камней, чьи узоры казались не случайными.

Камни… Они были не просто камнями. Один напоминал собаку, другой – птицу с раскрытыми крыльями. Третий, вытянутый и слегка наклонённый, напоминал старика с посохом. На северных склонах лежали большие нефритовые глыбы, покрытые мхом – но мхом не одноцветным, а пёстрым: изумрудным, золотистым, даже лиловым. Он обвивал камни так, будто это были старинные одежды мудрецов. Один особенно большой камень казался великаном, сидящим в молитве, с капюшоном из зелёного мха и воротником из бурой лишайниковой каймы.

Эфенди остановился, огляделся, и его сердце наполнилось тишиной и священным восторгом. Он прошептал:

– "Зачем золото, когда под ногами – земля, дающая силы? Когда воздух чище серебра, вода – холодна и ясна, как правда, а каждый камень – словно живой?"

Он нагнулся, взял пригоршню песка и земли, смешанных с крошками слюды, и прошептал:

– "Вот моё богатство. Это я унесу в сердце туда, куда бы ни привёл путь."

Эфенди вдохнул полной грудью. Всё вокруг казалось вечным и родным, но в его сердце бушевал новый огонь – желание найти ту самую девушку, чьё лицо он увидел на картине странствующего художника. Светлая, с большими глазами, нежная, как цветок, – Синди стала для него мечтой.

Отец, старый Кавай, сидел на камне, курил длинную трубку и наблюдал за сыном.

– "Вижу, что в тебе зажглось большое пламя, сынок," – сказал он, прищурившись. – "Любовь – не шутка. Она заставит тебя идти туда, куда разум боится шагнуть."

Эфенди кивнул, не сводя взгляда с горизонта, за которым, казалось ему, скрывалась судьба.

– "Я найду её," – твёрдо сказал он.

Кавай рассмеялся низким басом и хлопнул его по плечу.

– "Тогда собирайся в путь. Только помни – сердце ведёт, но ноги должны быть крепкими, а ум – ясным. Любовь – это не только мечта, это ещё и дорога. Долгая, трудная, иногда опасная."

Эфенди в ту же ночь начал готовиться: собрал тёплую одежду, немного сушёного мяса, бурдюк с ледниковой водой, чётки, подаренные матерью, и старый нож деда. Его верный осёл по имени Алай бодро переступал копытцами, будто тоже чувствовал, что скоро их ждут великие приключения.

На рассвете, когда небо только-только начинало светлеть, Эфенди поцеловал руку матери Сумаи, обнял отца и, не оборачиваясь, отправился в путь.

Впереди его ждала дорога, полная чудес и испытаний, где он узнает, что настоящая любовь – это не просто найти кого-то, а стать тем, кто достоин быть найденным.

Эфенди неспешно ехал на своём осле, мягко покачиваясь в седле, и с восхищением оглядывал окружающий мир. Природа горного края раскрывалась перед ним в своей первозданной, нетронутой красоте.

Склоны гор были укутаны густыми коврами диких цветов: пурпурные люпины, алые маки, синие колокольчики – казалось, земля сама расцвела тысячами оттенков. Ветер плавно скатывался с вершин, унося с собой аромат трав, меда и сырой каменной прохлады. Вдалеке белели зубцы снегов, а ближе, на склонах, среди зелени поблёскивали чистые горные ручьи, с весёлым плеском перебегающие по камням.

Небо над головой было невероятно глубоким и синим, как прозрачный купол. Белые облака лениво плыли, будто неся свои задумчивые сны от одной вершины к другой. Птицы с длинными крыльями парили высоко в небе, временами крича вольными, пронзительными голосами.

На каменистых тропах резвились дикие козы, а в зарослях шевелились кролики. Иногда из-за валунов выглядывали невидимые, осторожные глаза лесных зверей. Всё вокруг дышало свободой и древней мудростью.

Эфенди вдыхал свежий воздух полной грудью. Он чувствовал себя маленькой частью этого великого, живого мира. Даже его ослик, казалось, шёл с особым достоинством, будто знал: здесь каждый камень, каждая травинка наполнены тайной.

В этом царстве природы, под ласковым солнцем и в объятиях гор, время теряло свою власть. Только дорога, тянущаяся к горизонту, напоминала Эфенди о его пути – о Синди, о мечте, что вела его сквозь эти волшебные земли.

Разговор на дороге

Тропы закончились. Узкая каменистая дорожка, по которой Эфенди спускался с гор, слилась с широкой асфальтированной трассой, блестящей под солнцем, как натянутый лук судьбы. По обочинам – сухие травы, среди которых цвели одинокие васильки. Ветер принёс с собой запах горной пыли и нагретой смолы.

У придорожной остановки стоял школьный учитель Делгара-ага́й – высокий, вежливый, в поношенной светлой рубашке и с книгой в руках. Он был из тех стариков, в которых и мудрость, и доброта живут в равной мере.

Он увидел Эфенди, узнал сразу. Прищурился, как от солнца, и с лёгкой улыбкой спросил:

– Эфенди, куда путь держишь, сынок?

Эфенди остановился, поправил ремень седла, взглянул в глаза учителю – как бы сверяясь с самим собой – и ответил:

– Ищу одну девушку. Её зовут Синди. Её фото показал.

На мгновение лицо Делгараагая стало серьёзнее. Он кивнул, будто что-то понял глубже, чем услышал:

– Знаю, – сказал он, чуть тише. – Она живёт в Шнапсленде… Но будь осторожен, сын мой. Там не только дороги гладкие, но и судьбы скользкие.

(Он не стал говорить, что девушка – принцесса. Возможно, не хотел пугать или лишать Эфенди чистоты стремления.)

– Что, влюбился? – спросил он, уже мягче, с полуулыбкой.

Эфенди ничего не ответил. Только кивнул, поблагодарил:

– Спасибо, Делгараагай. Вы мне очень помогли.

И тронулся дальше.

Он ехал вдоль дороги, где солнце клонилось к закату, отбрасывая длинные тени. Впереди – неизвестность. Но в сердце – та самая уверенность, которая бывает у немногих: тех, кто нашёл мечту, и теперь идёт к ней – шаг за шагом, не спрашивая, как далеко.

Когда солнце клонилось к горизонту, растекаясь по небу золотыми и малиновыми красками, к Эфенди на тропе присоединился попутчик – крепкий, смуглый парень с веселыми глазами. Его ослик бодро семенил рядом, и скоро между ними завязался непринужденный разговор.

Дорожные рассказы

На закате, когда горы стали отливать бронзой, а воздух наполнился тёплым шёпотом трав, незнакомец, смеясь, рассказал забавную историю:

– Был у нас в деревне один парнишка, Батай. Упрямый и немного глуповатый. Жил он по соседству с одним хитрым дядькой, который знал глуповатость мальчика. И вот как-то раз, – начал он, – подходит сосед к Батаю, смотрит испытующе и говорит:

"Слушай, Батай, ты кто: овца или баран? Ты девчонка или парень?"

Батай возмутился:

"Я – мужик!"

Сосед, усмехнувшись, кивнул на старую глинобитная стену:

"Ну раз ты мужик – бодай стену!"

Батай даже не задумался. Отступил на пару шагов, пригнулся, как баран на бою, и со всей силы боднул стену лбом. Камни дрогнули, эхо гулко разнеслось по двору. Батай немного пошатнулся, моргнул, но стоял, стиснув зубы. Тогда сосед, будто подначивая его ещё больше, сказал:

– Эх, брат, для верности – ещё раз!

Батай, покраснев, снова отступил и второй раз боднул стену. Теперь он пошатнулся сильнее, ноги его затряслись, он стоял, сцепив руки в кулаки, борясь с головокружением. Несколько мгновений он просто молчал, глядя перед собой остекленевшими глазами.

Наконец сосед, прищурившись, спросил:

– Ну что, голова не болит?

Батай, моргнув, тяжело вздохнул и, собравшись, гордо ответил:

– Нет, не болит!

Сосед хлопнул его по плечу и рассмеялся:

– Молодец, Батай! Не овца ты – настоящий баран! Прямо рогатый, крепкий, а не какая-то мямля.

Они оба рассмеялись, а весь двор ещё долго пересказывал эту историю, восхищаясь упрямством и стойкостью простого деревенского паренька.

Эфенди тоже рассмеялся, представив, как юный Батай со всей серьезностью врезался в стену ради своего мужского достоинства. В золотом свете заката всё казалось добрее и теплее – даже странные истории о бодливых мальчиках.

Ослы мерно стучали копытами по каменистой тропе, а ветер носил по долинам отголоски их дружеского смеха. – Я Эфенди, рад знакомству, – ответил он просто, глядя на Поюзбека, как на давнего друга.

– Куда путь держишь? – спросил Поюзбек, лениво откинувшись на спину и подбросив в костёр щепку.

– Я ищу Синди, – сказал Эфенди, посмотрев в звёздное небо. – Делгара агай сказал: она живёт в Шнапсленде. Я поеду туда.

Поюзбек на мгновение задумался, а затем улыбнулся: – Тогда давай вместе поедем. Мы ведь подружились, и тебе не будет скучно со мной. Да и с ослами вдвоём веселее: один отстанет – другой догонит!