Она открыла глаза. Комнатушка была точно такой же, как прежде. Свет луны, ровное дыхание Змедрика. Всё выглядело спокойно, но Аллирин не могла успокоить бешено колотящееся сердце. Ее руки дрожали, когда она протянула их к лицу, чтобы стереть холодный пот. И тут она услышала шаги. Медленные, тяжелые шаги, приближающиеся к ее кровати. Она повернула голову, и из тени комнаты появилось нечто. Ее взгляд не мог зацепиться за его очертания: тьма сливалась с окружающим пространством. Создание приблизилось, и она увидела, как когти снова потянулись к ней. В следующий миг холодная боль пронзила ее грудь. Аллирин попыталась закричать, но вместо звука из ее горла вырвалось только хрипение. Мир перед глазами начал угасать, становясь всё более размытым.
Аллирин резко села в кровати, хватая ртом воздух. Руки инстинктивно схватились за грудь – никакой раны не было. Тьма исчезла, только слабый свет луны всё так же струился сквозь ставни. Она обвела взглядом комнату, но что-то было не так. На соседней кровати Змедрика не было.
Она сжала кулаки, пытаясь унять дрожь, и медленно вдохнула. Это был всего лишь сон. Но чувство холода и боль, кажущиеся такими реальными, всё еще не покидали ее. Тихо поднявшись с громким скрипом, Алли накинула плащ и вышла на террасу.
На перилах сидел Змедрик, тихий, задумчивый, словно не мог найти себе места. Он что-то бурчал под нос:
– В дом зашел я, ждал тепла… Но, хозяйка холодна. Чай остыл, улыбки нет… Вот такой вот был «привет». – Услышав шаги Аллирин, он поднял голову, и посмотрел на нее.
– Не спишь? Разве не устал? – Тихо спросила она.
Он по-доброму усмехнулся:
– Какой сейчас год? – Прозвучал бархатный голос. Кряхтящая хрипота куда-то бесследно пропала.
– Две тысячи семьсот восьмидесятый. Месяц Мирантель, двадцать второе число, третий день недели.
– Вот видишь, я спал в медитации пятьдесят три года и шестьдесят три дня, – его голос звучит как ласковая мелодия. – Я выспался.
– Сон в медитации? – Удивилась девушка. – Ты выглядел словно мертвец.
– Зато длительная и глубокая медитация открыла возможность питаться эфирной энергией.
– Не знала что колдуны так могут. А разве титтуссур не поглощает ее?
– Ладно, антиэфирной энергией. Зиртольской…
– Почему-то, это звучит куда более правдоподобно… – нахмурила брови Алли.
– Почему же? В мире ее подавляющее большинство, просто мы ее не видим.
– Разве? То есть, тебе больше не нужна материальная пища и сон? – Заинтересовалась алхимик.
– Нет, пока я сам этого не захочу. – Мужчина развернулся и уперся ладонями о перекладину. – А я пока не хочу.
– Сколько тебе лет? – Прямо спросила энфийка.
– Двенадцать раз по двадцать и плюс цифра четверти суток. – Расплывчато произнес мужчина, пока девушка задумчиво загибает пальцы.
– Удивительно. Я думала ты младше Азареля.
– Лучше скажи, сколько тебе годиков.
– Мне двадцать семь.
– А брату? Он сын Ренджи?
– Аллиасу двадцать четыре. Нет, он для нас дядя. Вы знакомы?
– Так получилось, – прошептал Змей.
Половица в избе проскрипела, будто по ней прошло что-то очень увесистое. Маленькое, чуть заостренное ухо колдуна слегка дрогнуло но, он не подал виду, и только тихо слез с перил. Однако, обратил внимание на наследницу Гром, которая завороженно рассматривает что-то под яблоней.
– Что так привлекло твое внимание? – Шепотом спросил мужчина.
– А? – Девушка не сразу расслышала вопрос. – Там под деревом… трава. – Полушепотом подметила девушка.
