Никколо Макиавелли. Гений эпохи. Книга 3. Закат - страница 2

Никколо Валори, один из арестованных, но позже освобожденных по недостатку улик, спустя годы утверждал: «Среди нас был иуда, продавший нас за тридцать флоринов серебром. Он сидел с нами за одним столом, пил из одного кувшина, а потом шептал наши имена на ухо палачам Медичи».

17 февраля 1513 года в руки властей попал неопровержимый документ – тот самый список имен, выпавший у Босколи и якобы найденный на улице «случайным прохожим», который тут же доставил его в палаццо Медичи. Список включал около двадцати имен, среди которых были Босколи, Каппони, Фолски, а также Никколо Макиавелли.

Для Джулиано Медичи это было идеальным поводом для решительных действий. «Молодые люди из хороших семей, но без последователей, – презрительно отзывался он о заговорщиках, – однако их идеи опасны, как чума. Мы должны вырвать эту заразу с корнем».

Микеланджело Буонарроти, великий скульптор и художник, имевший связи с республиканцами, узнав об арестах, спешно покинул город. В своих письмах он позже вспоминал: «Воздух Флоренции стал отравленным от подозрений. Никто не мог быть уверен, что его имя не прозвучит на допросе под пытками. Я бежал, потому что знал: в такие времена ни талант, ни заслуги не могут защитить от гнева властителей».

Среди арестованных оказались люди, не имевшие прямого отношения к заговору, но давно вызывавшие недоверие Медичи. Джулиано де' Медичи воспользовался ситуацией, чтобы нанести удар по всем потенциальным противникам режима.

Филиппо Нерли, хронист и дипломат, писал: «Список подозреваемых расширялся с каждым днем. Достаточно было слова информатора или давней личной вражды, чтобы человек оказался в застенках Барджелло. Медичи использовали заговор как предлог для масштабной чистки политических противников».

Современник событий, Якопо Нарди писал: «Медичи использовали раскрытие заговора как предлог для расправы со всеми, кого считали своими противниками. Макиавелли попал в их список не столько за реальную угрозу, сколько за символическое значение его фигуры. Он олицетворял республиканский дух».

Февральское утро 1513 года выдалось на редкость холодным для Флоренции. Первые лучи солнца еще не успели коснуться крыш домов, когда к скромному жилищу Никколо Макиавелли на виа Гвиччардини подошли четверо стражников в форме городской милиции. Их тяжелые шаги эхом отдавались в узком переулке, предвещая беду.

Они громко постучали в дверь, разбудив всю семью. Мариетта Корсини, жена Макиавелли, открыла дверь и в ужасе застыла перед вооруженными людьми.

«Мы пришли за Никколо Макиавелли по приказу Синьории», – объявил старший стражник, протягивая ордер на арест с печатью Отто ди Гвардия.

Самого Никколо Макиавелли тогда дома не было. Тогда Комиссия Восьми по охране государства издала указ, предписывающий всякому кто знал о местонахождении Макиавелли, сообщить о его местонахождении в течение часа. В случае неисполнения – угроза ссылки или конфискации имущества.

Никколо Макиавелли узнав о розыске сам пошел через весь город к Барджелло – мрачному средневековому зданию, служившему тюрьмой и штаб-квартирой Отто ди Гвардия. По пути он видел, как другие повозки с арестованными направляются туда же. Флоренция просыпалась под звон церковных колоколов, не подозревая, что этот день станет одним из самых черных в ее истории.

Палаццо дель Барджелло встретил арестованных своими толстыми стенами и узкими окнами, похожими на бойницы. Во внутреннем дворе Макиавелли увидел Босколи и Каппони, уже закованных в цепи. Их лица были в синяках – первые следы допросов.