И все же чего-то как будто отчётливо не хватало. Странное чувство, на осознание которого не было ни времени, ни желания. Здесь, снаружи, я ещё не была.
Прямо передо мной обнаружился голый пролесок, уходящий вправо, слева - довольно обширная огороженная площадка с каким-то деревянными конструкциями, напоминающими куски забора из отдельных горизонтально расположенных досок. Спустя минуту до меня дошло, что, вероятно, это барьеры для лошадей - отрабатывать прыжки или что-то в этом роде.
- Тут редко кто гуляет, - улыбнулась Мари. - Правда, вон там конюшни, но господа сейчас на обеде, да и вообще они верховную езду не жалуют, без Кристема гривастые простаивают, а сынок в отъезде, тишина и благодать.
- Почему нигде нет снега? - вдруг спросила я, наконец, осознав, что именно не так.
Девушка удивлённо покосилась на меня.
- Снег в Корине бывает только в горах, на границе.
- Прости, - мне стало как-то неудобно. - Я ничего не помню. Ничего о себе и многое - просто... о жизни.
- Бывает, - небрежно кивнула Мари. - Ну, наслаждайся воздухом. Где-то полчаса у тебя есть. А меня ждут, - она хмыкнула. - На службе.
...я даже не успела воспротивиться.
***
Минут через двадцать от холодного, кусающего горло воздуха разболелась голова. Очевидно, с непривычки. Нужно было возвращаться и не гневить небо, столь благосклонное ко мне сегодня – так или иначе, небольшая прогулка словно вдохнула в меня новые силы. Я успела обойти пролесок, стараясь не упускать из виду дворик, через который мы с Мари пришли - не хватало только заблудиться. Снова посмотрела на тренировочную площадку.
Интересно, умела ли я кататься верхом? Раньше? Если моё предположение о благородном происхождении – правда, то умела наверняка.
Меня будто потянуло к конюшне – длинному, низкому деревянному сооружению с черепичной, терракотового оттенка крышей. Кляня себя за неуместное любопытство, я приблизилась к зданию. Запах - прелой травы и чего-то сладкого с нотками гнили - ударил в нос. Где-то в глубине тихо всхрапывали лошади. Редкие квадратные окошки располагались выше моей головы, под ногами валялись охапки сена.
Я прошла вдоль стены, помедлила на углу, но все же выглянула.
На небольшом сухом пеньке перед конюшенными воротами, упираясь локтями в колени и уперев русую лохматую голову в ладони, сидел Родерик.
***
В эти дни Родерик был со мной не слишком-то приветлив. Но судя по всему, дело было вовсе не во мне - просто привыкание к новой жизни давалось мальчику куда тяжелее. И хотя он не выглядел слишком изможденным работой - на конюшне, как заметила Мари, было спокойно и тихо, что-то с ним все же определённо было не так. Мальчишка поднял на меня мутные, покрасневшие глаза и ничего не сказал.
- Родерик, ты болен? - я пропустила этап приветствий и объяснений, что я тут делаю, и так естественно назвала его на "ты".
- Не Родерик, теперь мое имя Род. Слугам запрещено иметь длинные имена, как у знатных, могут наказать даже за имя. Не то что бы болен, ожог воспалился, - вяло ответил мальчик. – Жар немного поднялся, а так ничего. Вы как?
- Нормально, а вот тебе бы к целителю.
Родерик пожал плечами и посмотрел куда-то в сторону.
- Нормально?
Я присела рядом на такой же пенёк и неожиданно для себя самой взяла его за руку – может быть, Мари так на меня влияла? Рука была очень горячая, как и у меня - мягкая, тонкая. Меня охватила жалость. Может быть, на ребенка Родерик уже не тянул, но кто знает, не было ли у меня в прошлой жизни такого младшего братишки.
