а ты в какой-то там окский плёс.
мы молились до языков,
стёртых о зубы. не помогло.
переулками до проспекта, а там напиться.
находиться где-то и быть искомым –
разница. кто вязал на спицах
молоко в мой кофе, бывает дома
по утрам. и в ванной читает фроста.
герои сидят на стероидах + диете,
выживают из собственного ума и роста;
на героев пытаются походить все дети.
но, походя, пробуют страсти под коксом.
а после: весь мир – неплохая сепия.
хочешь быть гением – занимайся боксом
и зацени, что отколола сербия.
у героев такой гонорар, что тебе не снилось.
я в прошлом из них, но теперь в завязке.
одного не пойму, объясни на милость:
почему потянутая когда-то связка
так мешает дворами?
я пялюсь в зеркало
и заношу кулак…
в воздухе пахнет корридой – игрой вслепую.
падать нестрашно – стеклянные лица трав
отрицают меня, как стена отражает пулю.
ниоткуда является странный мальчишка-стафф,
и всё очевидное становится невероятно.
чужая кровь не даёт ни сна, ни особой силы.
моя рубаха – пособие въедливым пятнам,
поражение тайда по полной. а ты просила
завязывать с этим большими морскими узлами,
учиться быть проще, понятнее, веселее.
завести в доме детский смех вперемешку с лаем
дворового шарика, имя твоё лелеять.
вместо – город стекает в ботинки, и ты сбежала
туда, где в воздухе пахнет рыбой. хорош улов!
я каждую ночь люблю тебя неумело, давлю на жалость,
спасаю рогатых. и мне не хватает снов.
внутренне знаю: со мной справляется улица.
ускорение неба рассчитано до утра.
лёгкие тяжелеют тем, что табак не курится.
решаю отказаться от своих прав.
один к одному: только бросаюсь драться,
снимаю штаны, покупаю шприц –
ниоткуда являются папарацци
на моё стервенейшее из всех лиц.
даже купленная за углом нина
просит читать ей вслух.
кролик смеется, когда я стреляю мимо,
не сумевши выбрать из двух.
а я помню твое плечо, просто память тела
не желает считаться с моими табу.
цена на поэтов заметно взлетела,
победив алкоголь, пистолеты, траву.
смотри-ка: всё движется по спирали.
не только деньги путешествует из рук в руки.
мне гораздо спокойнее думать: «тебя украли»,
нежели «ты сбежала к какой-то суке».
хотя даже победа всегда равноценна сделке.
уходишь? пожалуйста. следующий – велкам.
нет ничего в том, чтобы плакать с глазу на глаз –
никто не откажет мне в моих ранах.
если он снимает тебя в шератон палас,
удивительно, что ты говоришь о подъёмных кранах,
о которые спотыкаются глаза вечерами
в каком-то там бутово в съёмной квартире.
поселяю тебя в единственно подлинном грамме,
купленном мною у театра сатиры.
ты можешь быть хуже старых актрис и собак –
кажется, вот не дышишь. потом – показалось.
ничего странного: говорю, что иду в кабак,
и ловлю такси до площади трёх вокзалов.
ты – клон моей подлости. калька из калек.
на передовице воскресной газеты
вас находили, хотя не искали,
в приличных отелях. вы полураздеты,
пьяны и довольны. и, кажется, вместе.
четвёртые сутки, восьмые недели.
ты спишь на мансарде в разобранном кресле,
грозишь мне разводом, имущество делишь.
меня нарекают «кретином» соседи,
пока он меняет на доллары баррель,
пока ты мутируешь в миссис и леди,
пока я штурмую ближайшие бары.
а помнишь, когда-то мне прочили славу
высоцкого, бродского, кафки и чёрта.
ты проявлялась во всех этих главах
моих эпопей. независимо чёрной
казалась нам ночь. в середине финала
ты что-то такое печальное знала,
что плакала, всё мне всегда разрешая.
