– Вот видишь Леня, даже с людоедами можно договориться.
Иван Иванович усмотрев, что Лёня расслабился, даже заимел в глазах что-то наподобие смелости, подул в сторону костра, и информация полилась как вода из перевернутого ведра.
– Мишка живет где-то на улице Чкалова, – рассказывал Лёня все, что знал, как на духу. – Рубль Александра II я продал за пятьсот!
– Почему так дорого? Иза Лялина? – поинтересовался Иван Иванович.
– Портрет ни причем!
– Если не иза Лялина, тогда почему?
– Потому что умные все стали и у каждого каталог, – отвечал Лёня с черной от дыма спиной.
– Краузе?
– И он в том числе, и во всех цены рознятся!
– Тогда скажи, откуда у людей такие деньги? Ладно, Михаил Константинович – у него отец депутат.
– Да оттуда, что все давно уже толком не собирают, а перепродают друг другу в три дорого, или в Москву возят. Если связи есть, такие деньжищи можно заработать, что не поверите!
– И Егор Игоревич возит?
– Нет, этот старой закваски, как Кощей над своими монетами чахнет!
– Ладно, продолжим. Так ты говоришь, Александра II – за пятьсот?
– Да, за пятьсот, Кольке аферисту.
– Это тот, что иностранных граждан дурит?
– Да! В том году сволочь увел у меня немца!
– Прямо-таки и немца?
– Фашиста! – проревел Лёня.
– Лёня, нельзя всех немцев фашистами называть. Берлускони сказал, так на него обиделись, и он прощение просил. Ладно, кто у нас следующий?
– Николай I! Я его свадебный рубль за тысячу москвичу продал.
– Москвич это прозвище, или место жительство?
– Жжет, ой как жжет! – стал кричать Лёня.
– Леонид Олегович, не уходите от ответа.
– Не скажу!
– Имя хоть москвича известно?
– Не скажу!
– Значит так и запишем: ни фамилии, ни имени, ни точного адреса не знает.
И не паразит ты после этого, Лёня Клюев. Это же надо, так низко пасть, чтобы неизвестно кому краденое имущество продавать.
– Так все делают! – злобно крикнул Лёня в оправданье.
– Справедливо, но не будем отвлекаться.
– Александра I пробный оттиск в серебре в размере рубля продал французу за две тысячи.
– Французу?! – яростно воскликнул Иван Иванович, и вскочил и закричал:
– Ты что наделал, сукин сын! Александра Благословенного во главе с народом и Кутузовым, одолевшим Наполеона, за две тысячи французам продал. Да я тебя, паразита, за такие дела на пару с кое с кем газами изведу.
От страха или может оттого, что у почетного дезинфектора слова не расходились с делом, Лёня закричал не своим голосом:
– Пожалуйста, не надо, я все скажу! Александра I я продал за две половиной тысячи, а не за две.
– Это в корне меняет дело! – сказал Иван Иванович и сел обратно на табуретку из кокосов. – Неужели и вправду французу?
– Ни какой он не француз, это такое прозвище.
– Предупреждать надо, а то я по горячности и зашибить могу. Как француза, говоришь, зовут?
– Саня его зовут, живет на улице Пушкина, где не знаю.
– Приметы?
Лёня заржал как конь:
– Бакенбарды!
– Шути, шути, вот вернутся людоеды, потом посмотрим, кто смеяться будет.
Лёня проглотил смех и стал рассказывать: « Маленький, как вы, Иван Иванович».
– Ну-ну, попрошу без оскорблений.
– Я же так только, для сравненья, чтобы было ясней.
– Хорошо, продолжай.
– Курносый.
Иван Иванович побагровел и сжал кулаки.
– Но с усиками!
Иван Иванович провел у себя под носом пальцами и, не отыскав усиков, успокоился.
– Пугачевский рубль, – продолжил рассказывать Лёня, – я отдал под реализацию Витьке, потому что монетка дорогая, а он имеет связи.
