- Полина, ты пока раздень ребенка, я обед пойду разогрею, - хватается за спину Ольга Степановна, и мне так жаль ее, подлечилась бы лучше, чем надрываться с этой маленькой егозой.
В данный момент я ни о чем не жалею, даже благодарна Матвею, что провернул эту аферу и растит нашу малышку. Держу ее на коленях, раздеваю после прогулки, сидя на широком розовом кресле, Алина не хочет разоблачаться, просится снова гулять. Снимаю белую шапку с лохматыми помпонами, она тянет ее к себе и снова надевает, криво, закрывая один темно-синий глаз. Такая юморная!
- Ты сейчас отдохнешь и снова пойдешь гулять, - разговариваю с крохой, она цепляется за мой свитер и разглядывает мое лицо, глядя одним глазом, второй так и скрыт под шапкой, не отдает вещичку, дерется со мной.
- Аися гуять, - снова показывает на окно, капризно дуя губы.
- Алиша кушать будет сейчас, няня супчик разогреет.
- Неть! Папи де? – разводит ручонки, смешно склоняя головенку, отчего шапка съезжает и падает на пол. – Папи гуять Аися!
- Папа уехал, скоро приедет и пойдет гулять с Алишей, - прижимаю к себе маленькое тельце, целуя светлые ароматные кучеряшки моей яйцеклетки. Кто бы подумал, что из мизерной клетки получится такое чудо…
- Ну что, девушки, обедать идем? – заглядывает в комнату няня, и я подхватываю малютку на руки, несу ее в кухню.
- Если честно, я боюсь оставаться с ней одна, вдруг приступ накроет и будет тогда… Всегда дома есть кто-то, хоть прислуга, а тут все разбежались, - ворчит старушка, разливая борщ по тарелкам.
- Я могу сегодня побыть с вами, - бросаюсь на помощь, забираю еду, расставляя ее по столу, - у меня отпуск еще две недели, устала отдыхать, просто так брожу по улицам.
- Семьи нет чтоль?
- Нет… ну, есть сестра старшая и сынишка ее, Антошка, мы вместе живем. А родители далеко, в деревне живут, поеду на днях, - мне стыдно, половина отпуска прошла, а я так и не съездила к родителям, не навестила. Но у меня была причина. – А вам я номер своего телефона оставлю, звоните в любое время, хоть ночью, приеду и помогу.
- Вот оно тебе надо? – с тяжелым выдохом женщина устраивается на стуле и берется за ложку, собираясь кормить Алину, сидящую в детском стульчике. – Давай детка, ротик открывай!
Алина смотрит на ложку с борщем, как на что-то ужасное, машет ручкой, пытаясь вышибить ее из рук няни, та сокрушенно качает головой и сетует, что постоянно так, совсем есть не хочет.
Вдвоем мы справляемся, я отвлекаю, строя рожицы, Ольга Степановна сует суп в рот малышке. Потом дает ей бутылочку с соком, пока мы сами обедаем. Я с ними до самого вечера, пока не приходит внучка няни, чтобы остаться на ночь.
Целую неделю я встречалась с дочуркой, мчалась к ней уже с утра, познакомилась с другими работницами Стужева и стала для них своей. Я узнала со слов горничной и кухарки, что в семье Стужевых не все так радужно, как пишут в интернете, и малышку мать терпеть не может, будто не родная ей, а вот отец души не чает в дочке, каждую свободную минуту проводит с ней.
Я радовалась таким новостям, если честно, как бальзам на душу, когда слышала, что хозяин не любит свою жену, да и не любил никогда. Однажды прислуга слышала, как Жанна кричала, чтобы Матвей убирался к своей любимой простушке, которую забыть не может. Да, я простушка, а не фотомодель. И я тоже не могу забыть своего доброго и нежного мужчину, с которым как-то провела волшебное лето.
