– Это преисподняя? Ад?
Они стояли на крохотном пятачке. Вокруг плескалась тёмная вода. Где-то далеко вверху переливалось огненное колесо. Эльфин прижимал её к себе.
Это было… это было не так уж плохо, и, уж во всяком случае, далеко не самое плохое, что с Керидвен случалось в жизни.
– Это изнанка. У всех решений есть оборотная сторона. И вот мы тут. – Эльфин говорил шёпотом, поверх её головы, Керидвен не видела его лица, только ощущала горячее дыхание над собой. – Та, на которой записано все, невидимое снаружи. Исподнее. – В голосе скользнула усмешка и пропала.
Он вдруг отстранился и заглянул ей в лицо.
– Керри, ты… Почему ты здесь? И почему… – голос дрогнул. – Почему ты не боишься?
Керидвен развернулась, оглядываясь. У ног плескалась тёмная вода. Небеса уходили вверх, бесконечно вверх. Эльфин стоял за спиной, вросший в каменное дно, как дерево из красной глины.
– Было бы страшнее, если бы этого ничего не было.
– Тогда, в самом начале… Я позавидовал твоему брату. Позавидовал тому, как ты пошла за ним – без колебаний, без сомнения, – он опять издал горький смешок. – Мне так хотелось быть на его месте. Чтобы ты пришла за мной, чтобы ты принадлежала только мне… И вот ты здесь. А я все равно не могу пошевелиться. Не могу уйти отсюда, потому что это место – и есть я. Ты понимаешь? Понимаешь?!
Мои выборы, моё прошлое – это и есть я. Я выбирал, я делал… Много такого, что ты не должна знать, не должна даже представлять такого, Керри, но это был я. Это были ошибки, но они были мои. Мои! У ангелов нет ничего своего, Керри. А я так не могу. Больше никогда так не смогу.
Я хотел бы так много дать тебе… Но у меня ничего нет.
У Керидвен свело горло.
– Да ладно, – выдавила она. – зато вид отсюда неплохой. Где ещё такое увидишь.
Эльфин засмеялся – впервые без горечи.
– Забегай иногда.
Керидвен кивнула.
У поцелуя был привкус красной глины, и именно с этим чувством она проснулась.
Просыпаться было странно – будто тело, ставшее легким до невесомости, вытолкнуло из воды, как рыбий пузырь. Керидвен открыла глаза и чихнула. За окном жарило вовсю.
Ох ты ж ничего себе я дрыхнуть, пробормотала она. Никогда за ней такое не водилось. Она попыталась сесть и нашарить на полу тапочки. Тело и правда было, как из-под воды – тяжелое, как если долго плавать и выйти потом на берег.
Керидвен порадовалась, что не держит живности. Дойку-кормежку так не пропустишь, передохнут все. А огород за утро не зарастет… Ну, не особо.
Она кое-как привела себя в порядок, натянула халат и пошлепала вниз, на кухню.
– Какого черта ее вообще понесло на эти болота?!
Керидвен вздрогнула.
– Кого – ее?
– Да Ору, кого еще! – Джимми, мрачно отковыривавший скорлупу с яйца, кинул на нее взгляд исподлобья и вернулся к своему занятию. Блейз, чистивший грибы – с утра, что ли, успел набрать? – поднял глаза от мусорного ведра.
– А, Керри, привет! Доброе утро… то есть, добрый день, наверное. Там картофельные лепешки остались, будешь?
– Угу, – Керидвен плеснула себе чаю – ухх, настоялся! – развернула одеяло, под которым пряталась тарелка с лепешками – надо же, еще теплые! – и села рядом с Джимми. – Так что там с Орой? – спросила она с набитым ртом.
Джимми с хлюпаньем отхлебнул из кружки.
– А я знаю? Она не говорит.
Блейз с сомнением поскреб грибную шляпку. Какая-то она попалась червивая.
– Может быть, – осторожно сказал он, – Ора с братом хочет поговорить.
