– Болезни он тоже придумал? – еле слышно спросила София.
– Нет, это мы сами, – поцеловала её руку Мария, – а звезды, прочитав мысли Бога, послали ему мешочки с разной глиной. Из одного мешочка он взял глину для зайчика, и немного оставил. Из второго, для пальмы. Из третьего – для льва. И что бы он ни лепил, всегда оставлял чуть-чуть. Так очередь дошла до человека. Но мешочки кончились. Бог огорчился: как же без человека? Но быстро нашел выход: собрал остатки глины, смешал их, вылепил человека и сказал ему: ты весь из всего – царь зверей и придорожная травинка. Всё в тебе! Обидишь кого-нибудь, себя обидишь, заболеешь…
– Я воду била… и заболела, – согласно кивнула София.
Ей как будто стало легче.
– Как заболела, так и выздоровеешь, – поцеловала её во влажный висок Мария, – сейчас водичку из озера принесут, обмоем тебя, жар и спадёт…
– Я попрошу у неё прощения…
Такими близкими мать и дочь больше никогда не были…»
*И моя Лада тоже больше любит отца.
А моя любовь с Александром в нынешнем ремейке оказалась похожей на перелётную птицу: свила гнездо, вывела птенца и улетела.
Печально.
Ещё узнать бы, кого я так сильно обидела, что заслужила неизлечимую болезнь?..
Маша закрыла глаза.
Своё-чужое счастье не оказалось для неё лекарством.
Наоборот.
Не ревность. Не зависть. Нет!
Тоска.
«Не научишься любить – беда» – вспомнила она свои же слова.
Не научилась.
Себя обидела, обделила, вот и!..
Захотелось свернуться комочком, нырнуть в пустоту, забыться.
Но время не спит. И она встрепенулась: сколько строчек из жизни своей пропустила! Приникла к экрану…
«…Александр думал, календарь их с Марией любви слишком скор: времена года летят как дни. Вчера был День весны, сегодня День лета, завтра наступит День осени, за ним День зимы. И так промчались почти шестнадцать лет. Софии пора подумать о замужестве.
– Папа, я хочу в Париж, – на днях заявила она.
– И что ты будешь там делать? – нервно откликнулся он.
– Танцевать с тобой на балах.
– Возможно, король считает меня давно погибшим.
– Малахия сказал, ты плохо служил королю.
– Святоше пора отрезать язык, хотя, он прав: плохому королю служить хорошо невозможно.
– Если бы ты был королём, я бы стала твоей фавориткой, – стрельнула в него глазами София.
– В её годы я объехала много стран, узнала людей, а наши соседи такие пресные, неинтересные, – поддержала дочь Мария.
– Зато никто из них на меня не донёс, не пошёл войной, – вступился за соседей Александр, – сама знаешь, какая свара идёт на севере. Земли записаны беспорядочно. Права феодалов запутаны. Больше чем нужно причин для войны, которой не видно конца…
– А если война будет длиться сто лет, мне что, умереть старой девой? – хлопнула дверью София.
– Мама говорила, в Париже у нас есть знатная родня, – просительно посмотрела на мужа Мария. – И наша дочь могла бы найти достойную партию.
– Не могу представить, что София покинет нас, – заупрямился он.
– А мне подсказывает сердце: ей пора на свободу…
– Жаль, что дочери растут…
– И что Бог не дал нам других детей, – вздохнула она.
– София с детства обещала быть плодовитей тебя…
– Так это я виновата?!
– Всё ещё можно исправить. Пойдём на нашу полянку. Помнишь, ту, где нас учили любить земля, трава, и солнце, и звёзды…
– Мы были как боги, и сотворили чудо – нашу дочку. Со дня зачатия я молилась за неё. И лекарню построила, чтобы зло нас обошло…
– А баню… для чего?
– Смывать грехи… с путников.
