Я сделала, что могла. И дальнейшая судьба Эрпине отныне не зависела ни от моих врачебных навыков, ни от воли святой инквизиции. Еë могло определить только время. Великое и безжалостное. В равной мере способное как исцелять, так и обращать человека – и всë созданное им – в пустынный песок.
Месье Барнаба хлопнул себя по коленям и по-черепашьи медленно поднялся на ноги. Казалось, он намеревается удалиться, смущëнный своей неожиданной бесполезностью; но в то же время – совсем не хочет покидать купе – единственное место, где он мог хотя бы ненадолго побыть собой.
Бенгалец всем сердцем нуждался в компании похожих на него людей, но, очевидно, боялся стать для меня обузой. А я боялась отвлекать его от дел – и потому молчала…
– Отдыхайте, мадемуазель. – Он поклонился мне и уже обернулся к двери, когда я отчаянно окликнула его:
– Постойте, месье Барнаба!..
Мне был до дрожи необходим собеседник – лишь бы не оставаться в купе один на один с искалеченным другом и не слышать неумолимого стука колëс.
И мне показалось, месье Барнаба почувствовал это.
– Расскажите, что с вами приключилось? – попросил он, вновь с готовностью усаживаясь на стул. – И как вы оказались в этом вашем… цирке?.. – бенгалец произнëс слово «цирк» с каким-то особенным, благоговейным придыханием. Неудивительно! Уверена, он успел вообразить это чудное место надëжным пристанищем столичных ведьм и колдунов… и, должна заметить, сделал это отнюдь не безосновательно.
– Это долгий рассказ, месье Барнаба. – Я кивнула головой на его тележку, справедливо заключив, что лишившись обилия напитков и газет, недовольные пассажиры могут запросто отправиться на поиски своего нерадивого проводника. – Вас не будут искать?
Бенгалец оглянулся – так, словно и вовсе успел позабыть о существовании этой позолоченной конструкции.
– Не извольте волноваться, мадемуазель, – он вновь одарил меня своей белозубой улыбкой, – на ближайшие несколько недель я полностью в вашем распоряжении!.. Как, собственно, и эта тележка. Быть может, чаю?.. Горячего, с мëдом! То что нужно в конце тяжëлого дня!..
Так я узнала, что в придачу к двуспальной кровати и личной ванной комнате пассажирам первого класса полагается также и личный помощник…
И всё-таки хорошо жилось толстосумам!
Часть вторая,
Прощание с Туманными горами
Мне едва исполнилось десять лет, когда по нашей деревне поползли осторожные слухи. Мол, объявился в округе один благодетель, который помогает волшебным семьям перебираться из Свободных земель в Анжеру и селиться там под видом простых людей.
И звали этого человека – Авгу́ст Фурнье.
Отец от слухов отнекивался – ему хорошо жилось и здесь, в Туманных горах, в маленьком государстве Сно́удон, куда за восемь столетий так и не смогло добраться влияние святой инквизиции.
Этой местности повезло во многом из-за сложности ландшафта: бороться с ересью среди скалистых гор было куда труднее, чем на холмах и равнинах Анжерской империи; в особенности во времена крестовых походов, когда одно обмундирование могло весить немногим меньше самого рыцаря. Разве дотащишь такую ношу до горной деревни? Что и говорить о самом сражении!.. Однако солдатам девятнадцатого века, с их лёгкими мундирами и меткими ружьями, проще отнюдь не стало. Ещё восемь столетий назад, когда Европу сотрясли первые гонения святой инквизиции, в Туманные горы успело переселиться столько волшебников со всего континента, что к нашему времени здесь стало куда труднее встретить обычного человека, нежели ведьму или колдуна. Бороться с таким народом труднее некуда: не успеют солдаты забить в пушку первый снаряд, как весь отряд сляжет от острой кишечной порчи.
