Мой отец, конечно, тоже был колдуном. Он умел ломать и двигать камни: и мелкую гальку, и крупные валуны. Из первой он выделывал крошечные фигурки – амулеты, руны и бусины, так нужные колдунам для их ворожбы. Из вторых мастерил домашнюю утварь – от тарелок до скамеек и очагов. Кроме того, несколько раз в году он объезжал близлежащие деревни, помогая местным жителям выравнивать каменистую землю для грядок или жилых домов.
Этим он зарабатывал на жизнь. А для души – держал на заднем дворе стадо горных коз.
Отец был крупным и грубоватым на вид мужчиной, вполне соответствующей для каменщика наружности, но когда у него на руках оказывался козлёнок, превращался едва ли не в нежное облачко, с чуть влажными, светящимися, как солнечные лучи, глазами.
А вот мать, напротив, была женщиной миниатюрной и внешне мягкой. Но всякий раз, когда одна из отцовских коз имела неосторожность перебраться через оградку и ощипать цветочные листья в её драгоценном саду, превращалась едва ли не в дикого зверя, брызжущего проклятьями. (Впрочем, все её проклятия таяли в воздухе, так и не успев добраться ни до мужа, ни до козы).
Заслышав об Августе Фурнье – который сам себя называл не иначе, как Проводник, – мать, в отличии от отца, проявила глубокую заинтересованность. С горящими глазами, она принялась засыпать вопросами всех проезжих колдунов, по крупицам собирая сведения об этом загадочном господине. Известно о нём было не так уж много – по понятным причинам, благодетель предпочитал оставаться в тени. Но, вроде бы, семейство Уотерхаус – известные потомки одной достопочтенной ведьмы – лет пять назад воспользовались его услугами; а вслед за ними и Поттеры, жившие где-то за перевалом. И, видно, в Анжере им всем понравилось, потому что назад никто ещё не вернулся.
Наконец выведав все возможные подробности об этом Проводнике, мать начала мягко, но крайне настойчиво убеждать отца в необходимости переезда.
– Ты подумай о нашей Софи! – говорила она, подкараулив благоверного в добром расположении духа, а именно – с козлёночком на руках. – Ведь она там сможет стать образованной дамой! Выучится в школе, пойдëт в университет!.. Наша девочка обделена волшебным даром, так может быть, это её судьба?! А мы… мы с тобой и без волшебства как-нибудь проживëм…
Отец лишь вздыхал, всем своим видом напоминая каменную глыбу, вокруг которой суетливо вился какой-нибудь воробей.
Мне не очень-то нравилась мысль об учёбе в анжерской школе… а уж тем более – в университете! Меня вполне устраивала и наша деревенская учительница, на уроках которой мы большую часть времени бегали по лугам, изучая горные травы. Однако мама объясняла, что учëным людям открывается в жизни много дорог, и что она сама всегда мечтала иметь возможность получить достойное образование. Она бы тогда стала не деревенской знахаркой, а самым настоящим доктором, и спасала людей не только от сглаза и бородавок, но и от смерти. «Если бы не эта проклятая инквизиция…»
Не выдержав напора, отец поддался. Думаю, он и сам поверил, что в Анжере мне, не имеющей склонности к колдовству, будет житься намного лучше, чем в одной из сноудонских деревень. И очень скоро в нашей маленькой кухоньке, заставленной цветами из маминого сада, уже сидел тот самый Август Фурнье.
Светловолосый, курносый, бледный, Проводник оказался одним из тех обаятельных людей, кто умел всем своим видом внушать спокойствие. Усевшись за стол, он упоëнно понюхал стоящие в вазе цветы, а после заговорил о переезде так легко и непринужденно, словно обсуждал с родителями ни что иное, как расчистку земли для тыквенных грядок.
