О тиграх - страница 9

– Никаких забот! Никаких проверок от инквизиции! – говорил он, вертя у носа ветку сухой лаванды. – Новый паспорт, новая биография, новая жизнь!.. Мне и самому довелось родиться лишённым дара, и, чёрт возьми, как я счастлив, что родители имели смелость перебраться со мной в Анжеру! Вот только нам пришлось неделями скитаться по провинциям: прятаться от солдат, пугаться каждого встречного – как бы не вызвать у местных жителей подозрений… и как-то устраиваться, как-то устраиваться… А вас, дорогие мои, если вы всё же решитесь воспользоваться моими услугами, ждёт комфортное путешествие в вагоне пассажирского поезда!

Выражение его лица ловко перетекало от жизнелюбия к лёгкой грусти. В один миг он понимающе улыбался, гладя меня по макушке, в другой – расцветал, живописуя все прелести жизни в империи, в третий – словно смущаясь своих порывов, вдруг опускал ресницы. Эффект у этой пляски был поистине гипнотическим: точно опытный заклинатель змей, Проводник не позволял никому отвести от себя глаза. Полчаса спустя даже некогда хмурый отец уже смеялся над весëлой историей о том, как ловко Августу удалось обдурить узколобого инквизитора в тот единственный раз, когда караван с его переселенцами нарвался на неожиданную проверку…

В тот же день всё было решено. Проводник собирался ещё с пару месяцев поездить по Туманным горам, разыскивая клиентов, и обещал вернуться в начале осени, чтобы забрать нас в «новую жизнь».

Я плохо представляла, что принесут за собой подобные перемены. Как всякого ребёнка, меня интересовали глупые и незначительные вопросы: смогу ли я отвезти в Анжеру хотя бы одного, хоть самого маленького козлёнка?.. Будет ли в новом доме цветочный сад?.. Подойдёт ли для новой школы моя одежда?.. Лишь раз в мою по-детски беззаботную голову прокралась не по-детски тревожная мысль.

– А что случится… если инквизиция нас поймает?.. – спросила я однажды за ужином, зависнув с вилкой над маминым пирогом.

Родители странно переглянулись.

– Ну… ты же знаешь, Софи, – неуверенно заговорила мама, – колдунов и ведьм в Анжере не любят. Мы там, вроде как, вне закона…

Я ужаснулась:

– Нас что, посадят в тюрьму?!

В нашей сноудонской деревеньке была тюрьма – маленький грязный домик на участке, где жил констебль. Детям подходить к нему запрещалось, но порой, нарушая правила, мы с любопытством заглядывали в его поросшие мхом оконца. Люди в этом доме сидели в клетках с узкими скамьями вместо кроватей. И пускай их заключение длилось недолго – ведь в тюрьму у нас попадали только пьяные дебоширы да любители наложить порчу на соседскую грядку с тыквами, – мысль о том, чтобы быть запертой в клетке, пугала меня даже больше учёбы в анжерской школе.

– Брось, Софи! – вмешался отец. – Думаешь, я не смогу, ежели что, совладать с парочкой инквизиторов? – Он дёрнул пальцами, и каменная тарелка с яблочным пирогом весело затанцевала по столу.

Я рассмеялась, тотчас позабыв и про тюрьму, и про инквизицию… Но мама остановила шумливый танец. Вернув тарелку на прежнее место, она обернулась к отцу и натянуто улыбнулась:

– Давай уже, отвыкай.

Осень настала скоро. Отец с тяжёлой душой распродал всех коз и, поездив по деревням, нашёл пару-тройку колдунов, заинтересованных в покупке нашего дома. Готовясь к отъезду, родители дали мне несколько наставлений. Во-первых: никогда и ни при каких условиях не рассказывать никому, что они волшебники, да и вообще – стараться поменьше разговаривать с незнакомцами. Во-вторых: если я вдруг потеряюсь, обязательно обратиться в межрегиональную газету и дать объявление, мол, «девочка Софи ищет своих родителей»; дальше город, адрес ночлежки или вокзала – любого места, где я отыщу приют, – или попросту название заведения, на случай, если меня поместят в детский дом или отправят в какой-нибудь монастырь.