Дверца экипажа открылась.
– Прибыли, Ваше Высочество! – зычно обратился к нему бородатый кучер.
– Спасибо, Крюгер, – рассеянно поблагодарил принц, выйдя на улицу.
Родной город почти тут же решил обнять Альберта порывами холодного, промозглого осеннего ветра, несшего с собой запахи города – чуть более резкие, чем те, к которым Альберт успел привыкнуть за три года в Академии, располагавшейся за городской чертой. Сточный ручей, текший в городские сливные подземелья, источал затхлый запах, перемешивающийся с кровавыми фимиамами из лавки местного мясника.
Альберт рассеянно оглядел Центральную площадь и вздрогнул, когда к его кучеру подбежал какой-то мальчуган лет десяти и начал неразборчиво зазывать его куда-то. Крюгер прикрикнул на него и отогнал прочь.
– Вот ведь сорванцы! Уже королевского кучера грабить готовы! Отвлекут, за собой потянут, а потом…
Альберт снисходительно улыбнулся ворчанию Крюгера.
– Ты хоть его слушал? Он зазывал тебя переночевать на постоялом дворе, – заметил принц. Крюгер недовольно сплюнул на брусчатку площади.
– Тем более, сорванец! Уже и принца своего с кучером не признал, не в курсе, что у меня отличное жилье при дворце!
Альберт вздохнул.
Когда меня отправляли в Нельн, этот мальчишка еще, наверное, и не понимал, что такое принц. Стал бы он о таком задумываться, играясь на улице с другими детьми?
Шум Центральной площади отвлек его от раздумий. До принца доносились заунывные крики нищих, просящих подаяние. Невдалеке показалась парочка, вышедшая за калитку постоялого двора: захмелевший обрюзгший мужчина и хихикающая девушка в платье с откровенным вырезом. Они прошли мимо лавки кожевника, но не бросили ни единого взгляда на товары.
– Господа! Пожалуйте в теплые бани! – услышал Альберт зазывающий голос.
– Домашняя птица! Свежая! – донеслось из другого уголка площади под аккомпанемент завывающего осеннего ветра.
– Пожалуйте в лавку менялы! Договоримся! – призывно кричал щуплый, активно жестикулирующий мужчина, хитрость которого сквозила даже в нотках голоса.
– Зрелые фрукты! Последние из Малагории!
– Крупа! Честный развес!
– Покупайте молоко!
– Горячие булочки!
Альберт почувствовал, как проголодался с последней остановки экипажа, но не позволил себе пожаловаться на голод. В Академии он приучал себя к суровой дисциплине и не упускал шанса потренировать себя в терпении.
Обойдя экипаж, Альберт решительно вытащил из багажного отделения свой вещмешок, в котором было лишь самое необходимое. Когда принц начал отсылать то, что называл «излишками», домой, Ее Величество королева Лиана Анкордская написала сыну письмо о том, что ее беспокоит его склонность к аскезе. Альберт успокоил королеву ответным письмом, однако отсылать «излишки вещей» на родину продолжил. К концу обучения все его пожитки прекрасно умещались в одном вещмешке.
– Вы уверены, что отсюда хотите добираться пешком, Ваше Высочество? – обратился к нему кучер.
– Пешком и один, – благодушно кивнул Альберт. – Матушка едва не лишилась чувств, когда я известил ее о намерении идти пешком из самого Нельна, поэтому я согласился на экипаж. Но, полагаю, против моей прогулки по родному городу никто возражать не станет.
Крюгер пожал плечами.
– У меня нет власти отговорить вас, Ваше Высочество, но вы должны знать, что я против, – хмуро бросил он.
На тонких губах принца Альберта появилась кривая улыбка.
– Я знаю, Крюгер.
