— Не дрожи так, Лади, доберёшься ты до Оруша, только предупреждаю, что легко не будет.
— Я вынесу всё, — шепнула она севшим голосом, плотно сжала губы, пытаясь вывернуться из его сетей. И когда успела угодить в них?
— Не думаю, — напряжённо ответил он, помрачнев, видно раздражаясь на упрямство девицы. — Но я тебя предупредил ещё ночью, что с тобой может статься. Я и сам не уверен в том, на что иду и, если серьёзно… — глянув в сторону ждавших у костра мужчин, княжич сощурил глаза, делаясь в миг задумчивым. — Мне не резон отсылать своего человека, нас и так слишком мало, а впереди день пути и чужой город, народ. Вчера я погорячился, очень уж жаркая выдалась ночь, — всё же не упустил случая поддеть, подмигнул.
И как бы Ладимира ни силилась сохранять внутри спокойствие, а всё зря, он ловко цеплял её, и невозможно было предвидеть следующий его шаг, всё одно, что пытаться поймать за хвост ветер, только выматывало.
— Пойдём, нас ждут.
***
К обеду вышли к деревне из дюжины дворов, уж не скажешь, что маленькая, по сравнению с теми, что попадались на пути. Имелся и широкий наезженный большак[1], и пристань на берегу, а значит, торгом и тут промышляли. Лежали под толщей снега ладьи да челноки, ждавшие первую оттепель. Отряд направился к самому широкому, сложенному из толстенных брёвен двору.
Плечистый, с седой короткой бородой, хозяин встретил путников гостеприимно, пригласив всех до одного в избу, усадил за стол, выставив перед княжеской братией печёного гуся и бражку. Оказалось, что весть о доловском отряде, что разбил свору душегубов у рубежа, прошла уже по землям увягов, а потому к ним проявили особое почтение. Впрочем, в больших селениях народ был дружелюбный, и только мелкие гнёзда дельных родов жили замкнуто и нелюдимо, как род Ладимиры. И чем ближе к Оруши, тем безопасней были места. То, что прошёл о них слух, Пребрану не понравилось, слава ему не нужна была, а тем более, такая да в чужих землях. Безобидная поездка в Орушь стала закручиваться в опасный водоворот, погружаться в который он не имел никакого желания, не такая его задача ныне, но другим кляп в рот не вставишь. Хоть слова хозяина пришлись ему по нраву, выслушал всё, однако не за похвалами он сюда приехал. В разговорах с хозяином княжич не принимал сильного участия, обходясь небольшими уточнениями. Рассиживаться долго не стали, хотелось к вечеру попасть в город, к тому же ещё предстояло найти жильё на ночь.
Здесь же купили меринов, самых лучших, какие были в хозяйстве общины. Пребран не забыл и о своей вынужденной путнице, купив ей новый кожух из чёрно-бурой лисицы. Ладимира напрочь отказалась от него, и ничего не оставалось делать, как содрать силой с её маленьких плеч изодранный зверем тулуп, пригрозив, что останется тут, если не оденется прилично. Девушка смирилась, но всё равно упрямо задирала подбородок.
А потом всю оставшуюся дорогу она молчала, и Пребран иногда забывал о присутствии девушки, которую в случае опасности нужно защищать. Он видел, как ей был тяжко находиться среди мужчин, но её муки княжич никак не мог облегчить, разве единственное, чем он мог ей помочь — это изредка делать остановки, всё же весь день на лошади. Воины, привыкшие к дальним переходам да суровым условиям, закалённые, выносливые. Им по природе положено иметь большую выдержку, могут и без отдыха обходиться, и даже без тепла и еды. Ладимира не показывала вида, как устала с дороги, терпела. Становилось скверно от одного воспоминания, как эта хрупкая, маленькая, что зимородок, девушка отбивалась от двух здоровых волков. Он всё никак не мог принять её отчаянный порыв в одиночку добраться до городища. Как с такой гордостью и вызовом она собралась просить у князя помощи?
