Георгию Петровичу вспомнились юные годы, первые месяцы после свадьбы, Франция и слова прапорщика Светёлкина (интересно, жив ли?). Может, и прав он был? Нужно было остаться во Франции, вызвать туда Настасью, и жизнь бы сложилась по-другому. Боже, всё могло быть иначе… Он сам всё решил. Исполнил долг, выбирая между честью и благополучием, выбрал честь…
– Терпеть надо, родимый… Господь терпел…
Терпеть, терпеть… Одинокая слеза неожиданно вытекла из правого глаза, неподвижно смотрящего перед собой, скользнула по глубокой борозде, по впалой щеке и осталась висеть каплей на скуле…
Из дневника Александры Ш.
«Вчера утром Б. дал мне пистолет. Значит, сегодня… Сегодня! Сегодня будет покончено с ещё одним кровопийцей. Этот невежественный палач приказал бить плетью политического узника, образованнейшего и тонкого молодого человека, якобы за возмутительные оскорбления, который тот ему нанёс. Сегодня состоится отмщение. Сегодня с ним будет покончено. А ещё будет покончено с проклятой серой жизнью, пустой и бесполезной, которую я вынуждена вести. Кто окружает меня? Люди, которые не в силах меня понять, которые не силах понять того, что так жить нельзя и преступно! О, как я устала от них! Что они знают обо мне? Что знают о жизни? Человек должен жить для борьбы, для блага будущих поколений, для высокой цели. Мы не хотим пассивно ждать какого-то будущего, мы хотим делать его сейчас, приближая заветный час нашей победы. Пусть всякий тиран знает, что над ним подвешен меч, который покарает его за кровь невинных. Я не убийца, я меч, карающий зло и приближающий торжество справедливости… Я погибну за высшие идеалы – и что может быть прекрасней этого?! Для чего ещё – жить? Чтобы выйти замуж, истребить высокие порывы души, предать идеалы и заживо погрести себя в пошлости семейной жизни? Нет! Это не моя доля! Я послужу всему человечеству и взойду на эшафот гордо, как Перовская, в сознании того, что долг мой исполнен…»
Когда Саша выводила нервным почерком последние слова, дверь её спальни с шумом распахнулась, и в неё вбежала младшая сестра, Варя, румяная четырнадцатилетняя хохотушка. На ней было прелестное голубое платье, а в руках девушка держала корзинку, в которой сидел очаровательный пушистый щенок.
– Шурочка, посмотри, какое чудо!
– Как ты смеешь врываться ко мне без стука?! – вскрикнула Саша не в силах сдержать гнева, судорожно захлопывая тетрадь. – Я же просила стучать!
– Извини… – испуганно отозвалась Варя, и на глазах выступили слёзы. – Я только хотела показать тебе… Дядя прислал его мне на именины…
О, Господи! У неё же именины сегодня! Совсем забыла… Нехорошо было срываться… Ведь Варенька ни в чём не виновата. Сестру, выросшую у неё на глазах, Саша искренно любила, а потому взяла себя в руки и, с усилием улыбнувшись, сказала:
– Прости, пожалуйста. Просто ты так неожиданно вошла… С днём Ангела тебя, сестричка!
– Спасибо, – лицо Вари вновь повеселело, и она подошла к сестре. – Прости, что я без стука… Я ведь знаю, что ты не любишь… Ты что-то писала, да? А что?
– Это неважно! Варя, я должна закончить… Давай поговорим позже! – Саша пыталась придать голосу ласковости, но чувствовала, что он всё равно звучит жёстко и раздражённо.
– Ты чем-то огорчена? Это из-за Митеньки?
Маленькая дурочка… Одна любовь в голове! Когда же она уйдёт, наконец?
– Нет, всё в порядке. И Митя здесь не причём. Варя, оставь меня, пожалуйста!
