— Соня! — Выхватив из стоящей на краю подставки ярко-жёлтую салфетку, я принялась вытирать вымазанные вареньем пальцы дочери. — Ты с ума сошла?
В кафе, куда привёл нас Демьян, готовили очень вкусно. Принесённый мне греческий салат оказался выше всяких похвал, да и Соня ела с удовольствием. Забывшись, я не сразу заметила, что она, закончив с сырниками, принялась собирать с тарелки остатки варенья, и ладно бы лежащей рядом ложкой – пальцем!
— Разве так можно?
Я вытащила из сумки влажные салфетки и начисто вытерла её ладошки. Чувствовала, что Демьян смотрит на нас и едва не горела со стыда.
Стоило мне выпустить её руку, она потянулась к чашке с какао и сделала несколько больших глотков.
— Можно я пойду? – голосок её звучал тоненько.
Она посмотрела в сторону детской игровой зоны, находящейся в нескольких метрах от нас, потом снова на меня. Ругать её не было ни сил, ни желания. Смена детского сада, побег Эдуарда, переезд к Светке… За последнее время обе мы пережили очень много. И пусть она, в силу возраста, легче принимала перемены, я понимала, ей тоже трудно.
— В следующий раз пользуйся, пожалуйста, ложкой, — как можно строже попросила я. – Договорились?
Соня заёрзала на стуле. Опять посмотрела на детский городок, и я, сдавшись, отпустила её. Не прошло и минуты, как она, юркнув за дверку, уже взбиралась на маленькую горку.
— Извини, — обратилась я к Демьяну. – Обычно она так себя не ведёт.
— Она ведёт себя, как и положено вести себя пятилетнему ребёнку, — ответил Демьян, глядя на меня. – Вряд ли стоит её за это упрекать.
Всё то время, что мы находились рядом, я чувствовала неловкость. Воспоминания о вчерашнем вечере и о том, что случилось между нами раньше, заставляли нервничать, не давали покоя, и теперь, стоило нам остаться наедине, неловкость усилилась.
— Не пытайся подобраться ко мне через дочь, — переборов себя, ответила я ему прямым взглядом.
— Разве я пытаюсь?
— А что ты сейчас делаешь? – от его взгляда мне было не по себе.
Я чувствовала, как меня охватывает волнение, как кровь становится теплее, быстрее бежит по венам, как внутри просыпается что-то, что будить получалось только у этого мужчины. Но Соня… Она была моим самым слабым, самым уязвимым местом и при этом она же делала меня сильной. Она была моим стержнем, моим огоньком, заставляющим держаться даже тогда, когда было совсем плохо, ведущей меня за собой путеводной звездой.
— Сейчас мы ужинаем, Дарина, — спокойно проговорил он и, заметив официанта, кивком попросил подойти его. Опять посмотрел на меня. – Софья хотела есть, разве не так? Здесь прекрасное детское меню, к тому же есть место для игр, чтобы она могла хорошо провести время, пока мы ужинаем. – Подошедший официант остановился возле столика, и Демьян, едва посмотрев на него, проговорил: — Двойной чёрный кофе со сливками и домашний глинтвейн для моей спутницы. Ещё, пожалуйста, безе от шеф-повара.
— Я не буду пить, — стоило официанту отойти, воспротивилась я.
— Тебе нужно расслабиться, Дарина. Ты слишком напряжена. — Протянув руку, он неожиданно накрыл ею мою, лежащую на краю стола, и я вздрогнула.
Демьян погладил по тыльной стороне ладони пальцами. Сердце моё встревожено забилось, тепло, что я чувствовала, устремилось вниз живота, к бёдрам, поднялось к груди.
Он держал меня взглядом, касался моей руки, а мне казалось, что он без стеснения раздевает меня, что дотрагивается так, будто я принадлежу ему, будто он имеет на меня право.
