— О чём я и говорю, — погладив в последний раз, убрал руку, и я наконец смогла выдохнуть. — Твоей дочери здесь понравилось. – Он обернулся к городку. Я как-то само собой проследила за его взглядом.
Соня играла с другой девочкой примерно одного с ней возраста. Внезапно до нас донёсся её звонкий смех, и я увидела, как дочь улыбается. Вторая девочка тоже засмеялась, и они, обгоняя друг друга, побежали к детскому лабиринту.
Неожиданно к горлу подкатил ком, уголки глаз защипало. Как же просто подарить ей немного счастья. Дурацкие сырники с клубничным вареньем, большая чашка какао с нарисованным на ней Винни-пухом, детская горка…
— Об Эдуарде ничего не слышно? – от греха подальше я убрала руку со стола. Вопрос прозвучал глухо, но я надеялась, что Демьян не заметил предательской дрожи.
— Пока нет, — ответил он чуть резче, чем говорил прежде. – Но это дело времени.
— Понятно, — выдохнула я и замолчала, ибо сказать было нечего.
— Пока мне известно только, что он вылетел из страны. Таиланд.
Я поджала губы. На это сказать мне тоже было нечего. Таиланд… Солнце, океан, мелкий песок. Нам же он не оставил ничего. Ничего, что могло помочь продержаться хотя бы пару месяцев.
Неожиданно я подумала, что было бы, если бы Терентьев решил потребовать украденные им деньги с меня. После того, как я пришла к нему тем вечером, когда Эдик сбежал, это было бы не удивительно. Хотя… Денег у меня всё равно нет и никогда не было, и Демьян это, скорее всего, знал.
— А дальше что? – я снова положила ладонь на край стола. Поняла это, только когда пальцы мои коснулись скатерти, но убирать руку не стала. – Ты обратился в полицию?
Около нашего столика вновь появился официант. На столике перед нами появилась вазочка, доверху наполненная крохотными, присыпанными орешками безе.
— Ваш кофе, — обратился он к Демьяну, а после ко мне: — Домашний глинтвейн. Приятного вечера.
Демьян отпил кофе. Вопрос мой так и остался без ответа. Я хотела спросить снова, но после небольшой паузы он заговорил:
— Нет. – Его пристальный взгляд вновь заставил меня задержать дыхание. Запах крепкого кофе смешивался с пряным ароматом глинтвейна. Корица, апельсин, кориандр… — У меня свои методы, Дарина.
Взяв одно безе, он надавил на него пальцами. Взбитый белок хрустнул, Демьян же продолжал смотреть на меня. Сделал глоток кофе, положил раздавленное безе в рот и, взяв ещё одно, подал мне.
— Свои методы?
Я и не заметила, как сделала глоток глинтвейна. От его слов руки мои покрылись мурашками. Вино согрело горло, теплом растеклось по телу. Боже! Кто он? Что я вообще знаю о нём?
Я взяла протянутое мне безе. Невесомое, точно такое же, как только что хрустнуло в его руках. Может ли он так же легко сломать человека? Его жизнь? Может, конечно же может. Станет ли? Вот на этот вопрос ответа у меня не было, и я понятия не имела, хочу ли знать. Хочу ли вообще знать что-либо об этом мужчине.
— Да, — взяв чашку в руки, Терентьев откинулся на спинку стула. – Дарина, я привык доверять людям, с которыми имею дело. У каждого человека есть свои принципы, — он сделал небольшой глоток кофе и поставил чашку на стол. Я тоже отпила глинтвейн. – По крайней мере, должны быть. Человек без принципов – тварь, способная на что угодно. У меня есть принципы, Дарина. Как я уже сказал – я привык доверять людям, которые находятся рядом. Но если кто-то предаёт моё доверие…
