– Матушка?
Кристина вскочила на ноги и высунулась в открытую дверцу. Взгляд упёрся в спину мачехи. Та резко развернулась и прикрыла падчерице глаза ладонью.
– Не смотри. Хватайся за меня. Я помогу тебе вылезти.
Кристина покорно следовала указаниям. Она очень хотела знать, от чего мачеха её ограждает, но боялась ослушаться. Ирина одной рукой обвила её за талию и ловко вытянула на поверхность.
– Идём, – всё ещё обнимая её и не убирая ладони с глаз, мачеха повела Кристину за собой. – Нужно добраться до ближайшего дома и попросить помощи.
Лишь уведя девочку подальше от места происшествия, Ирина убрала руку с её лица. Силы покинули её, и мачеха опустилась на дорогу. По щекам потекли слёзы. Кристина присела рядом. Она не осмелилась задать мучавший её вопрос – всё было понятно без слов. Просто положила голову мачехе на плечо, разделяя с ней одно горе на двоих.
Дальнейшее Кристина помнила с трудом. Их подобрал случайный почтовой, проезжающий мимо. Около часа тряски в душном экипаже. Знакомое мраморное крыльцо с белыми колоннами. Обеспокоенное лицо Бориса Николаевича. Лохань с едва тёплой водой. Горничные, суетившиеся вокруг. И широкая кровать с балдахином и тяжёлыми бархатными шторами цвета золота.
Происходящее казалось дурным сном. Как же хотелось верить в это, не смотря на горькую правду, раздирающую на части. Отец не вернулся, как обещал. Его больше нет. Они с Ириной остались одни. Кристина зарылась лицом в подушку и дала волю слёзам, душившим её всё это время. Рыдания не приносили облегчения. Боль потери и отчаяния не находили выхода. И лишь окончательно ослабнув, Кристина забылась спасительным сном.
Пробуждение далось ей с трудом. Лицо опухло, глаза покраснели, голова гудела, а внутри образовалась пустота. Как долго она спала? Кристина села. Осмотрелась. Комната разительно отличалась от её спальни в родовом поместье. Обои в светло-розовых тонах, шторы цвета золота, мебель из белёного дуба. Где она? И что с мачехой?
Кристина опустила ноги на пол. Стопы утонули в мягком ворсе прикроватного коврика. Рядом обнаружились домашние туфли. Вероятно, они когда-то принадлежали Ирине, как и изумрудного цвета шлафрок с цветочной вышивкой, в который её облачили после мытья.
В коридоре царила полная тишина. По широкой лестнице Кристина спустилась на первый этаж, где столкнулась с одной из горничных.
– Я ищу матушку, – осипшим голосом произнесла она.
– Ирина Николаевна должно быть с Борисом Николаевичем и Анастасией Фёдоровной в кабинете. – Служанка махнула в правую сторону от лестницы. – Вторая дверь слева.
– Спасибо.
Кристина свернула в коридор. Из приоткрытой двери кабинета на пол падала полоска света. Девочка замедлила шаг. Сердце участило свой ритм. Смелость и решимость испарились, как только до неё донеслись слова мачехи.
– Как ты не понимаешь, Борис? – кричала она. – Всё было спланировано. Они напали на нас среди бела дня. Разорвали кучера в клочья. Лошадей… Моего мужа… – голос задрожал, прерываясь всхлипами. – Так что и хоронить-то нечего. Что я скажу Кристине? Вы об этом подумали?
– Ирина, – произнесла Анастасия Фёдоровна. – Вот, выпей. Тебе нужно успокоиться, иначе навредишь своему будущему ребёнку.
Раздался шлепок. Глухой стук и звук разбившегося стекла.
– Не подходи ко мне. Это вы… Это всё ваша вина.
– Что ты такое говоришь? – возмутилась невестка. – Ты явно не в себе.
