Взгляд Львы стал недоумевающим. Очень. Но заткнуться он не смог. Принципы не позволили.
– Добрый вечер. Приятно с вами познакомиться, Карина, – практически пропел он: бархат, соблазн и очарование с легким привкусом сволочизма.
Ах, какой мужчина! Не зря в него Ваня стрелял. Я бы – тоже. С кайфом.
– Добрый, – отозвалась я.
Сволочной царь звездей оказался достаточно чутким к интонациям и взглядам. И быстрым. Ретировался мгновенно. Сразу чувствуется опыт сохранения медиа-лица от встречи с кулаками, кирпичами и всем тем, чего медийное лицо просит.
В легком восторге от встречи я даже не заметила, как Серый исчез и появился – на сдержанно рычащем крузаке. Вышел, распахнул передо мной переднюю дверь.
– Знал бы я – ни за что б… – пробормотал под нос, глянул на меня – и замолк.
– Что бы ты – ни за что? – все же спросила я, пристегивая ремень.
– Год я прожил спокойно, безо всякого музыкального сопровождения. Занимался своими базами отдыха. А тут смотри, как завертелось, – вздохнул он и пристегнулся.
Тронулся с места – так аккуратно и плавно, что будь у меня у руках стаканчик с кофе, не то что не плеснул, не дрогнул бы.
– Как завертелось, Сереж? – и не подумала отстать я, видимо, бархатный сволочизм передался мне воздушно-капельным путем.
– Я не могу уехать в леса, – улыбнулся Серый. – А отчеты управляющих мне не нравятся…
– Почему? – о да, сволочизм неплохо помогает отвлечься от желания кого-то поцеловать прямо сейчас. Или хотя бы положить ладонь на колено. Крепкое такое, горячее, чертовски привлекательное колено.
– Слишком красивые отчеты, так не бывает. На Камчатку я так и не слетал. И ты… – он перехватил мой нескромный взгляд, рвано выдохнул и с усилием посмотрел на виляющую между деревьев дорогу.
– А что я…
– Карин, я…
Мы замолчали одновременно. Серый крепче взялся за руль, чуть нахмурился – и, свернув на основную дорогу, втопил газ. Крузак полетел по серпантину, пока еще не слишком крутому.
Мне очень, просто очень хотелось… хотя бы дотронуться. Но… Ночь, серпантин. ДТП.
Черт.
– Предлагаешь?.. – Серый чуть повернул голову. И отчаянно, белозубо улыбнулся. – Заднее сидение раскладывается вполне себе.
Я зажмурилась, покачала головой. Предложение крайне завлекательное, за одним исключением: до нормальной человеческой кровати осталось всего ничего. А мне уже не восемнадцать, чтобы под сосной или на заднем сиденье крузака.
– Трусишка, – меня мимолетно погладили по щеке, но тут же отдернули руку и с тихим незлым шипением вернули на руль. Укоризненно поцокали языком и сообщили: – С тобой я как пацан, честное слово.
– У дураков и мысли сходятся, – пробормотала я.
– М?
– Как девятиклассница. Стыдитесь, уважаемый, до чего довели честную женщину!
Мне в ответ самодовольно хмыкнули, сжали обеими руками баранку (явно чтобы руки ненароком не ушли в вольное плавание по моим коленкам) и торжественно пообещали:
– Мы все сделаем правильно.
– Это как? – прыснула я. – В темноте, на кровати, в миссионерской позе?
– Ка-ри-на!
– А?
Не то чтобы я имела что-то против кровати и миссионерской позы. Любой, черт бы ее, позы. Хоть на заднем сиденье под сосной.
– Я перенесу тебя через порог на руках, – заявил Серый совершенно серьезно. – И это будет не в спешке, не на виду, не… в машине… Хотя это все потом тоже. Но… Потом. Не сегодня.
– Ты… – выдохнула я, сжимая бедра и медленно-медленно выдыхая. – Сволочь ты.
– Ага, – согласился он. – Где уже эта ваша чертова Головинка?!
