Оглянись и будь счастлив - страница 16

Вырубку делянки леса на высоком берегу Туры закончили. Солдаты построили бараки-казармы на низком берегу в двух километрах за деревней Глазуновкой. Теперь можно было бегать в Глазуновку по лесу. Суббота. Миша со группой увольняемых солдат спешит на танцы, но в клуб не заходит, просит сослуживца вызвать черноглазую на разговор. Не успели девушке передать просьбу, как Михаил заметил «бобик» (ГАЗ-67Б) командира. Тень метнулась от клуба в лес. Бежал как никогда быстро. как он потом рассказывал, у него не было увольнительной.

Мост не восстановлен. Военным необходимо переправлять брёвна на противоположный берег Туры, а там везти к железнодорожным составам. Солдаты строили паромную переправу. Как они работали! Любо-дорого посмотреть! Особенно один из солдат, с васильковыми глазами, не боялся зайти в воду, дольше всех доделывал все мелочи. И за стройкой наблюдали глаза, нет не чёрные глаза Таисии, а карие глаза уже немолодой женщины, фельдшера детского дома – Феклистовой Веры Александровны.

Виделись молодые люди редко. Быстро пролетела весна. Приболела, простыла Тася. Лежит с высокой температурой на своей дальней кровати в четырёхместной комнате в общежитии. Распахнулась дверь, а на пороге– Миша: «Мы уезжаем. Закончилась командировка. Я писать тебе буду». «Зачем, – мямлила Тася, – я болею, и вообще, я – сирота и плохо вижу». Красивый парень хлопнул дверью и убежал. Никогда и никому из своей многочисленной родни Миша не признается в минутной слабости (в своих слезах от потери любви) в товарном вагоне, который увозил его на другой край земли, на Украину, в Никополь или Кировоград, или Кривой Рог.

А Тася работала и копила деньки к отпуску. Больше всех сдружилась с Клавой Жиляковой: девушкой бойкой, пробивной, заводилой. Вместе девушки ездили в Москву и Ленинград. Останавливались у дальних родственников или знакомых знакомых Клавы. Любовались Кремлём и Зимнем Дворцом, радовались покупкам в Пассаже и Гостинном дворе. Таисия укладывала тяжёлые чёрные косы полукругом на затылке, надевала платье в мелкий цветочек и жакет с плечиками: модная, городская.

Появлялись на танцах в Глазуновке и другие прикомандированные солдаты. Таисия по-прежнему была королевой танцев. Однажды передал ей стройный шатен записку. Как не тужилась Тася прочитать или понять зашифрованный смысл текста, так ничего и не поняла. В следующую субботу на танцах шатен опять пригласил черноглазую, черноволосую Таисию. Ждал ответа на записку. Тася потупила взгляд и равнодушно произнесла: «Я ничего не поняла». «А разве Вы не молдаванка?», «Нет», сжалась Тася. Загадка записки на молдавском языке канула в лета. На танцах в Глазуновке были разные молодые люди: солдат по фамилии Кисель из Белоруссии, башкир Борис Гильмандинов (интеллигентный, добрый), который стал судьбой Клавы.

А Миша писал Тасе письма около двух лет, а потом переписка заглохла: Таисия написала, а он не ответил…

***

Жизнь не стояла на месте. Вот и Лена Сидоренкова собралась увольняться. Лена, которую Тася знала ещё по педучилищу. Лена училась в параллельном классе, на мандолине. Приехала на Заимку вскоре за Тасей, через 4-5 дней, тоже по перераспределению Отдела детских домов Свердловского ОБЛОНО. Лена была сиротой из Карпинского детского дома. Карпинский детский дом считался богатым. Ему материально помогал, как сказали бы в Советском Союзе 70-х годов – были шефами, Карпинский горно-обогатительный комбинат. Казалось, Лена не доходила до такой нищеты, как Тася. Лена иногда ездила в Карпинск к подруге-швее. Где-то покупала диковинные вещи. Привезла Тасе ручные дамские часы! Из другой поездки – бордовое платье. Судьба Лены тоже была связана с танцами в клубе деревни Глазуновка. Только приглянулась Лена не солдату из дальней стороны, а старому, по меркам тех лет, двадцатисемилетнему холостяку Ефиму из Кривого Озера, деревни, что в тайге на противоположном берегу Туры. Лена перевелась работать в школу в Глазуновку. Вышла замуж за Ефима. К родительской избе Ефима сделали пристройку для молодых. У них родилась дочь. Что произошло потом Тася узнала позже.