Читать онлайн Ирина Агулова - Огненная Лилия для дракона

*** За восемнадцать лет до основных событий

Пронизывающий ночной холод пробирал до самых костей, заставляя кутаться в тонкую вязаную шаль, влажную от росы. После многочасового бегства по лесу тело ломило так, что слёзы выступали на глазах от боли, но женщина, стиснув зубы, шла вперёд, зная, что это единственный шанс спасти жизнь её малышу, беспокойно шевелящемуся в чреве.

«Тише, солнышко, тише, всё хорошо, мама не даст тебя в обиду», — мысленно просила она, обращаясь к ребёнку, но тот волновался всё сильнее, словно чувствуя страх матери, и упирался ножками изнутри так сильно, что ей пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.

Нашёптывая нежности, молодая женщина гладила живот, говоривший о немалом сроке её беременности, одновременно прислушиваясь к лесным шорохам, наполняющим ночной лес. В каждом шелесте ей слышались тяжёлые шаги и хриплое дыхание преследователя, но миг спустя приходило понимание того, что это всего лишь надрывно поскрипывают раскидистые кроны деревьев, в которых завывает бродяга-ветер.

Внезапно, над головой раздался шорох крыльев, и небо прорезал резкий крик вылетевшей на охоту совы. От неожиданности сердце замерло в груди, чтобы спустя миг застучать с удвоенной силой, что тут же почувствовал ребёнок, вновь напомнив о себе очередным толчком.

Сделав глубокий вдох, Скайра попыталась успокоиться. Только так она могла спасти своего пока ещё не рождённого малыша от той ужасной участи, что была уготована ему судьбой. Хотя, судьбой ли? Или тем, кто возомнил себя Властителем мира? Тем, кто не задумываясь забирал жизни, чтобы продлить свою.

До рассвета оставались считанные часы, а она ещё не прошла и половины намеченного пути. Ей бы только добраться до реки, где дожидалась приготовленная матерью-настоятельницей лодка, а дальше течение вынесет куда нужно.

Пожилая женщина, вырастившая её, и открыла на днях страшную тайну, от которой Скайра не спала уже вторые сутки.

И где только были её глаза? Почему она не поняла сразу, что Властителю от неё нужен только дар, унаследованный от предков, тот самый, который уже сейчас чувствовался в её ребёнке. Почему она раньше не задавалась вопросом, каким образом этот мерзавец стал настолько сильным? Как ему удавалось сохранять молодость, после стольких прожитых лет? Почему она была настолько слепа в своей любви к нему, что не замечала, как он тянет из неё силу, опустошая, словно тот паук, выпивающий из глупой мухи все жизненные соки, что прельстилась на радужное мерцание его паутины?

За блеском прекрасных синих глаз, как оказалось, скрывалась лишь непроглядная тьма, поработившая его душу, а сердце, бьющееся в широкой груди, было насквозь пронизано ложью, из-за чего давно превратилось в кусок льда.

Скайра ненавидела Властителя всей душой, за то, что тот, воспользовавшись её наивностью, умело играл с нею, словно с глупой куклой, но… настолько же сильно и любила. Внутри буквально всё рвалось от боли, из-за сплетённых в клубок противоречивых чувств, которые она пыталась похоронить глубоко внутри ради спасения своего малыша. Вот только те с новой силой вырваться наружу, раз за разом затапливая сознание обидой и не давая сосредоточиться на дороге.

На небе уже начала разгораться заря, окрашивая горизонт алыми красками, когда молодая женщина, наконец-то, добралась до реки. Оставалось пройти всего пару метров, когда за спиной раздался насмешливый мужской голос, который она узнала бы из тысячи других.

— Птичка слишком рано выпорхнула из гнезда, жаль.

Обернувшись, женщина встретилась с презрительным взглядом голубых глаз, от которого сердце ухнуло в пятки.

— Ра, солнце моё, неужели ты и правда надеялась, что сможешь от меня сбежать? Ах, да, ты же была уверена, что тебе поможет та старая курица, в которой на старости лет проснулись совесть и сострадание. Ладно, с ней я разберусь после, а с тобой…

Тряхнув рыжими волосами, на которые упали первые солнечные лучи, делая тем самым пряди ещё более яркими, мужчина шагнул в сторону Скайры, и молодая женщина, решившись на отчаянный поступок, кинулась в ледяную воду, ища в ней спасение.

Огненный маг не последует за ней во враждебную среду — это она знала точно, вот только и ей здесь долго не протянуть.

Холод вонзился в тело острыми иглами, когда над Скайрой сомкнулась водная гладь, скрыв её от мужчины, который стал безумным, под властью собственного гнева. Лёгкие жгло от нехватки кислорода, но молодая женщина настойчиво барахталась в толще воды, стараясь оказаться как можно дальше от берега. Надежда, что до этого горела ярким пламенем в сердце, с каждой секундой угасала всё сильнее, в конце концов, превратившись лишь в тлеющий уголёк, едва заметный в море безысходности, что накрыла её с головой.

Затуманенное сознание подбрасывало невероятные видения, казалось бы, не имеющие к реальности ни малейшего отношения. Девушка видела вокруг себя едва различимые силуэты, кружащиеся в призрачном хороводе, и даже пыталась их разглядеть получше, но бесполезно. Лишь на душе почему-то стало легко и спокойно, словно рядом были те, кто способен ей помочь, кто на протяжении всех этих лет оберегал её, окружая незримой родительской любовью. Мама? Папа? Не может быть!

Скайре мерещились её родные, давно ушедшие за грань. Хотя, кого ещё она могла увидеть в последние минуты своей жизни? Только призраков.

Появилось ощущение, что разум оставил её окончательно, подбрасывая всё новые и новые видения. Вот к ней тянутся полупрозрачные руки, увлекая за собой, затем, спустя миг, в толще воды вспыхивает, мерцая и переливаясь, странное марево, а память услужливо подбрасывает объяснение этому явлению — она видит проход между мирами, куда её подталкивает незримая сила рода, пытаясь спасти.

Секунда, другая… и, проплыв через сияющий портал, Скайра вынырнула на поверхность уже совсем другой реки, где лёгкие тут же наполнились таким желанным кислородом.

— Вот дурёха! Это чего ж ты удумала? — горячие пальцы сомкнулись на запястье, вытаскивая девушку из воды. — Да ещё и беременная! Совсем что ли умом тронулась? О себе не думаешь, так хотя бы о ребёнке подумай!

Подхватив молодую женщину на руки, незнакомый мужчина, огромный будто медведь, выбрался из воды, и бегом направился к костру, ярко пылавшему рядом с шалашом, который соорудил себе ещё вечером на берегу реки, желая, как следует отдохнуть после дальней дороги, даже не подозревая, насколько после этого изменится его жизнь.

Где-то там, в родном мире Скайры, остался разъярённый Властитель, здесь же… Здесь её ребёнок будет жить, теперь она в этом даже не сомневалась.

*** Восемнадцать лет спустя

Ласковое солнце поднималось над горизонтом, озаряя черепичные крыши добротных домов небольшого поселения, расположенного неподалёку от торгового тракта. С давних времён эта долина славилась плодородными землями, дающими возможность жить людям в достатке. Вот только соседство с неприступными горами, защищавшими местных жителей не только от пронизывающих северных ветров, но и от разного рода нечисти, обитающей по ту сторону отвесных утёсов, отталкивало многих желающих поселиться в этих местах. Хотя егерские патрули и выполняли исправно свои обязанности, вылавливая особо резвые экземпляры тёмных существ, которым всё же иногда удавалось преодолевать каменную преграду. Несмотря на это жизнь протекала здесь спокойно, если не считать редких исключений…

— Соединить мизинец, безымянный и большой палец, скрестив при этом указательный и средний, — бубнила я, то и дело бросая быстрые взгляды на истёртую страницу старой потрёпанной книги по начальной магии, одновременно пытаясь проделать написанное, при этом произнося слова заклинания.

— Лилька, зараза такая, — перекрикивая звонкое пение соседских петухов, разнёсся по округе зычный голос мачехи, — я знаю, что ты там. А ну слезай мигом, пока я сама не забралась на этот чердак и не стащила тебя оттуда за рыжие косы.

— Ага, как же, — фыркнула я еле слышно, вспомнив необъятные габариты её женской фигуры, — скорее день поменяется с ночью…

— Если ты там опять сидишь, бормочешь свои заклинания, пеняй на себя, — прокричала та, под надрывный скрип лестницы, ведущей на чердак, где я оттачивала своё мастерство владения магией. — Спалишь ещё и этот амбар, я тебе все руки переломаю, попомни мои слова.

— Ёлки-метёлки, — пискнула я от страха, пряча в маленький сундучок книгу и бросаясь к чердачной дверце, боясь, что и правда тётка Марфа рискнёт сюда забраться, лишь бы мне насолить, — иду я, иду, задремала просто.

— То-то же, — проворчала мачеха, убирая ногу с лестницы, — зря твой отец отдал тебе этот треклятый сундук, так и знала, что не будет от него добра. Надо было молча сжечь его вместе с содержимым, и проблем бы теперь не было, но нет же, упёрся старый — не свернуть.

— Да как вы можете такое говорить? — вырвалось у меня против воли. — Это всё, что осталось от мамы.

— И что? — скривила румяное лицо Марфа. — Зато раньше ты была девка как девка, а сейчас шпана в юбке: то по развалинам древнего храма скачешь, аки горная коза, вместо того, чтобы в горнице прибраться, то по чердакам лазаешь будто мальчишка, вместо того, чтобы думать о замужестве. Годиков-то тебе сколько?

— Не так уж и много? — фыркнула я, скривив лицо, тем самым передразнивая мачеху, пока та не видела.

— Опять перечишь? — злобно прошипела тётка, словно медянка, пригревшаяся на камне. — Не образумишься, отдам тебя Селивану, он вон опять себе жену подыскивает: третью уже в могилу свёл. И не зыркай на меня так, сама виновата: вместо того, чтобы быть благодарной за то, что я тебя кормлю, обуваю и одеваю, показываешь мне тут свою спесь. Иди, работай, отец наверняка заждался, и больше не выводи меня из себя.

О том, что давно уже обеспечиваю себя сама, благоразумно решила промолчать. Ей и правда ничего не стоит отдать меня замуж, несмотря на то, что я приношу в семью довольно приличную сумму. Мы добывали на пару с отцом цветочную росу из венчиков страстоцветов, ценящуюся у проезжих торговцев за целебные свойства, ну, и некоторые другие, если верить названию кроваво-красного цветка, растущего на вершинах деревьев, обвивая своими цепкими стеблями ветви и питаясь их древесным соком.

Спрыгнув с лестницы, и получив при этом весьма чувствительный подзатыльник от приёмной родительницы, вот уже как десять лет пекущейся о моём благополучии, я помчалась, сверкая пятками через двор, распугивая заспанных гусей, ночующих на свежем воздухе под навесом, за что удостоилась ещё одной порции наставлений от мачехи, несущихся мне вслед.

Светлая горница, которую я делила со сводной сестрицей, встретила меня раскатистым храпом, от которого колыхался полог возле её кровати. Вот кого никогда ничего не волнует, кроме мягкой перинки, да чистой простынки, ну и сытного обеда, само собой, отчего Фроська, в свои восемнадцать, по габаритам не уступала разлюбезной матушки, что не мешало ей наряжаться в дорогие одежды и любоваться собой любимой в большом зеркале, купленном специально для неё голубушки.

Стараясь не шуметь, чтоб ещё и от сестрицы не слушать нравоучений, я скинула ночную сорочку, облачаясь в штаны да рубаху, заменявшие мне в последнее время платья и сарафаны, чем была весьма недовольна Марфа, желающая как можно скорее сплавить меня из дома в объятия мужа. А уж каков он будет, этот самый муж, для неё значения не имело, лишь бы выкуп солидный заплатил, да жил подальше. Именно из-за второго пункта она до сих пор ещё не рассматривала всерьёз на роль моего потенциального супруга нашего соседа Селивана, поскольку тот жил неподалёку и наши дворы разделял только старый сад, посаженный кем-то в стародавние времена, лишь припугивала иногда.