Алтарь находился у журчащей вечно белой от снегов реки Агидель, текущей из священного Ледяного озера, источника магии, куда однажды вошли боги. Верили, что оно хранит ответы на все вопросы, но никто и никогда не оставался в живых, пересекая Темный лес и Великие хребты, чтобы воочию увидеть это озеро. Поэтому все считали реку Агидель божественным подарком, частицей Ледяного озера.
Каждый присутствующий напевал слова самой важной песни, гимна Олдвина:
«Когда-то ты был огромной водой,
Пополняемый моей рекой.
Но стоило мне закрыть глаза и глубоко вздохнуть,
Ты высох до лужицы простой.
Каждый выбирает, где ему тонуть,
Но не забывай иногда и воздуха глотнуть…»
Брук на ходу спрыгнула с Хью и подбежала к ждущим ее родителям. Недовольный взгляд матери прошелся по дочери, по растрепанному хвосту, по меховой накидке и штанам, на которых заледенел иней.
– Мам, я…
– Тише! Ничего не хочу слышать, – Инна в меховой шубе небрежно махнула рукой перед лицом Брук. – У твоего брата и у всех жителей сегодня особенный вечер, а ты его чуть не испортила своим опозданием и внешним видом.
Слуги Лорда накинули на плечи девушки расписной кафтан, чтобы хоть как-то скрасить ее совсем непраздничное одеяние.
– Но я ничего такого не сделала, – прошептала Брук. – Если бы я вовсе не пришла, никто бы и не заметил.
Она всегда была неважна. Был только Энон. А все потому, что она лишь девчонка. Энона любили, заботились, трепетали над ним, а она была просто еще одним ребенком, не особо значительным членом семьи, даже несмотря на то, что ее магия процветала, а магия Энона так и не появилась. Только старый Мосс обожал внуков в равной степени, поэтому Брук любила проводить с ним время в его шатре.
Брук переглянулась с Колдером, вставшим рядом с Ханг и Лин. Он понимающе улыбнулся ей.
– Где ты был? – спросил Ханг.
– Мы с Брук… – замялся Колдер.
– Ясно, можешь не продолжать. Но имей в виду, что мы уважаемые люди в Олдвине после Лорда зимы, и ты обязан соблюдать приличия.
– И не опаздывать, – поддержала мужа Лин.
Люди закончили песню, дотянув последние ноты.
«На самое дно опустившись,
Помни о помыслах своих молчаливых».
Толпа чуть расступилась, и на белом огромном, важно ступающем к алтарю волке въехал Энон в таком же белом костюме с голубыми кристалликами. Безумно красив и грациозен. Для любой девушки он был недосягаемой мечтой, для отца – отрадой, а для Олдвина – великой надеждой на будущее. Все затаив дыхание сразу же склонили головы, приветствуя его.
Энон остановил волка, когда поравнялся с сестрой. Парень протянул руку к ее волосам и вытащил застрявшую еловую веточку, вложил в ладонь сестры и осуждающе помотал головой. Брук опустила глаза, не стала смотреть на мать, она и так чувствовала на себе леденящий душу взгляд.
Энон слез с волка, под симфонию звенящих музыкальных инструментов поднялся на алтарь, где его уже ждал отец. Он мягко посмотрел на сына, тряхнул от волнения седыми усами. Прокашлявшись, начал:
– Наступил этот волнительный момент. Сегодня мой сын Энон становится вашим новым Лордом зимы. Его обязанность – защищать вас, править справедливо и честно, а ваша, народ мой, любить и почитать своего Лорда, служить ему верой и правдой.
Площадь взорвалась аплодисментами. Брук сжала морщинистую руку Мосса, он приобнял ее за плечи. Девушка смотрела на брата с искренней любовью, она действительно была рада за него. Отец передал ему свой посох, вырезанный изо льда далеким предком. Энон развернулся лицом к ликующему народу, держа его в обеих руках. В отличие ото всех, Брук заметила в темных глазах брата странную тревогу. Он всю жизнь готовился к этому событию, пока она носилась по полям на спине волка. Отец снял с себя диадему и надел на голову Энона.
