Океан чувств - страница 2

Приглянулась я ему. Стал замуж звать. Но моим родителям Фёдор не понравился. Отец был непреклонен: «Пришлый, не знаем, что он за человек; да и потом, за тебя на шестнадцать лет старше; ко всему, ещё и безбожник, ни одной молитвы не знает, даже «Отче наш». Не даём мы тебе родительского благословления…» Говаривали: «Теперь тебе, дочка, только жить да жить: войны нет, дом почти построили, и печка в нём есть, детки твои подросли. Живи, радуйся! Расти своих деток! Старые мы совсем. Дай нам спокойно свой век дожить! А что если и не так, так государство поможет. Как не говори, вдова, партизанка».

Мне бы послушаться их, ведь они были старше и мудрее меня, никогда не желали зла. Наоборот, очень сильно любили, даже чересчур сильно любили. Но я ослушалась моих родителей, моих земных Ангелов- хранителей. Я рассудила так: «Какой-никакой, а мужчина в доме. Вон сколько после войны соломенных вдов! А сколько молодых и незамужних девушек! А где взять мужиков? Нет их. Всех война выкосила. Одни старики да подростки. А наш бабий век короткий. Буду жить, как набежит. Может, даже со временем и полюблю. А то, что старше, так это, быть может, и хорошо: заменит детям отца…»

Прожила с Фёдором десять лет. Жили по-всякому. Бывало, что и ссорились, не без этого. Но потом быстро мирились. Каждые два года рожала детей. Слышала, как моя мамка говорила однажды соседке, когда я ходила беременной последний раз: «Не жалеет Фёдор нашу Соньку! Вон снова опять брюхатая ходит! Как ей такую ораву на ноги поставить?! И помощи от него никакой! Весь дом на себе тянет!»

Ничего не говорила матери. А и что сказать?! Всё это было, конечно, правдой. Влипла я со своим этим замужеством, как пчела в сироп.

Я говорила Вам, батюшка, что на моей совести много убитых немецких солдат. После войны я сама для себя решила, что, если у меня будет шанс выйти замуж, то я это сделаю и буду рожать столько детей, сколько даст мне их Господь. И Фёдор здесь ни при чём! Вынашивать, рожать детей в тяжёлых муках, поднимать их на ноги в нищенских условиях – мой земной крест. Только так, наверное, можно вымолить прощение за убитые мною человеческие души.

На войне моего Фёдора трижды контузило. Поэтому с головой у него время от времени не всегда всё было в порядке. И жить с ним было очень несладко. Бывало, если что-то сделаешь не так, как ему хочется, его мозги «заклинивало», он просто становился бешеным. С криками «Смерть немецким оккупантам! Души эту суку! Бей фашистскую гадину! Дай этой сволочи под дых!..» он начинал бить и крушить всё, что под руку попадётся

Справиться с ним в такие минуты мог только мой отец. Папа был двухметрового роста и от природы очень сильным и выносливым мужчиной. Он под-бегал к Фёдору сзади, заламывал ему руки назад, связывал их лейцами, ноги тоже связывал. И только после того, как выливал на него пару вёдер холодной колодезной воды, Фёдор приходил в себя.

Но пришло время, и мои родители умерли: сначала мама, а через пару месяцев и папа. Так я осталась без отцовской защиты.

Вы же знаете, батюшка, что деревенским людям не дают паспортов, чтобы в город не подались работать. Там зарплату каждый месяц выдают. А мы в колхозе целый год работаем, наш бригадир отмечает трудодни. И только два раза в году за эти трудодни нам выплачивают деньгами.

Вот и в этом году дали деньги в середине февраля, а через недельку у моей старшей дочери был день рождения, ей исполнилось 18 лет. А ещё через недельку она выходила замуж. Ко дню рождения я купила ей комбинацию и ручные часики, а на свадьбу решила подарить на память швейную машинку «Зингер». Мужу купила пиджак с цигейковым воротником. На покупки себе и малолетним детишкам денег не хватило.