– Зато смотрите, Сергей Владимирович, – убежденно начал министр здравоохранения, – все машины скорой помощи беспрепятственно проезжают сразу в четвертую клиническую… – и замолчал под тяжелым взглядом губернатора… – Н —да…
– Я ж тебе говорю, Адов, – терпеливо проговорил Пономаренко. – На кой туда-то всех везут? Что, других больниц нету?
– Да как бы есть… – Адов начал приходить в себя. – «Горка»… Вторая скорая…
– Короче, Адов, дорогой ты мой человек. Завтра чтоб прошение об отставке лежало у меня на столе.
– В смысле, Сергей Владимирович? Чье прошение?
– Твое! Твое, Адов! – Пономаренко опять забыл, как зовут министра. – А сейчас, будь любезен, вызови сюда своих замов. Какого хрена они на мосту этом делают? Пиарятся, что ли?
– Но, Сергей Владимирович….
– Адов! Если не хочешь, чтобы я тебя дэрматовенерологом в Татарский район отправил, пиши! Пиши, Адов, бумага все стерпит!
Министр оторопело молчал.
Губернатор, понимая, что Адову доложат об интервью в четвертой городской больнице, страшным голосом произнес:
– Тронешь кого-нибудь, будешь иметь дело со мной! Понятно говорю?
Пономаренко, пока шел до своего кабинета, позвонил начальнику службы безопасности Можаеву:
– Анатолий Иванович, приветствую. Срочно мне досье на этого завотделением, который только что по «Каналу «Двадцать пять» интервью давал. Что-то больно смелый он… Подозрительно… Все, жду.
Однако и губернатору, и начальнику его службы безопасности было неведомо одно важное обстоятельство.
За час до наделавшего столько шума прямого эфира по дороге в операционную в больничном коридоре главный врач четвертой клинической больницы Семён Маркович Мусин остановил хромающего ему навстречу Королькова:
– Саша! Погоди.
– Да, Семён Маркович?
– Ты сейчас куда?
– Пойду полежу пять минут, Семён Маркович… Совсем тяжко. Ира уколола мне рофекоксиб, дважды уже. Морфин-то нельзя…
– Ну полежи, полежи, н-да… – он помолчал. – Саша. Скоро телевидение приедет. Надо выйти и сказать им что-нибудь.
– Я?! – с ужасом воскликнул завотделением. – Пощадите, Семён Маркович!
– Ну а что, я, что ли, пойду на старости лет звезду экрана из себя строить? У меня две ампутации привезли, сам же знаешь!
– Семён Маркович, – Саша умоляюще посмотрел на него. – Может, пусть Лёха сходит, а?
– Лёха только зашел во вторую, Саша, и там надолго! Иди ты!
– Ну Семён Ма-а-аркович, – как в студенческие годы, когда надо было отпроситься с дежурства, а Мусин не отпускал, заныл Саша. – Ну пожалуйста! Еле на ногах стою…
– Ты вот что, – начал торговаться профессор Мусин. – Ты иди, отдохни немного, а я ту перфорацию кишечника возьму, идет?
– Ну вы и мертвого уговорите! Хотя я, конечно, полностью живым сейчас себя назвать не возьмусь… – уныло согласился Корольков. – Чего им говорить-то?
– Короче, Саша, – взяв его под локоток, заговорщицки начал Мусин. – Меня все это бл… достало! – он провел ребром ладони по горлу. – Вот так! Козлы эти, – добавил он. – Надо сказать все, как есть, но так, чтобы это исходило только от тебя, понимаешь?
– Здорово вы придумали, Семён Маркович! – возмутился Саша. – И что, меня потом практики лишат, как минимум? А как максимум, расстрел с конфискацией?
– Тебя никто не тронет! Я уже звонил в Москву свату.
– Ну и пусть бы сват ваш и разбирался с этим дерьмом! – оглянувшись по сторонам, громким шепотом возразил Корольков. – Ему уж как-то сподручнее там, в москвах-то…
