Октябрический режим. Том 1 - страница 59

Шипов не знал, что роспуск Думы уже предрешен, а значит вопрос об угодном ей составе правительства отпадает сам собой. Поэтому он совершенно серьезно давал Государю советы о том, кому из кадетов лучше дать какое место в правительстве. О чем думал Государь, слушая эти рассуждения, сказать труднее. Впоследствии Ключевский передавал слова Государя, якобы сказанные Им после аудиенции: «Вот, говорят, Шипов – умный человек. А я у него все выспросил – и ничего ему не сказал». Эти слова звучат чересчур цинично для Государя, но нечто в этом роде как раз и произошло: Шипов, не чувствуя неудовольствия августейшего собеседника, все Ему рассказал, не заметив, что никто и не думает идти по начертанному им скользкому пути.

«Возвращаясь в С.-Петербург, я чувствовал себя в бодром настроении; я был счастлив, что имел случай высказаться так откровенно перед Государем, и был глубоко тронут оказанным мне доверием и вниманием», – вспоминал Шипов.

Однако о председательстве в кабинете министров речи не шло, как признавался сам Шипов.

Увлекшись своей идеей, вновь поддержанный Извольским, Шипов на следующий день отправился к Муромцеву, который был недоволен тем, что ему придется войти в правительство вместе с Милюковым: «двум медведям в одной берлоге ужиться трудно». В ответ Шипов сказал: «Вы – два медведя из одной прежней берлоги и я не сомневаюсь, что уживетесь и в новой».

Придя к Столыпину, чтобы рассказать ему об аудиенции, Шипов заметил «недовольство во всей его фигуре». Тем не менее, по просьбе министра он передал ему свой разговор с Государем, не вдаваясь в подробности. Стремление красноречивого Шипова к краткости можно понять: это был уже третий раз за день, что он пересказывал свои длиннейшие речи перед Царем. «Теперь будем ожидать, что воспоследует», – сказал Столыпин.

У Столыпина почему-то осталось впечатление, что в Петергофе кандидат объяснил свой отказ монархическими убеждениями, но Шипов впоследствии опровергал такое объяснение.

Словом, Шипов получил заманчивое предложение, но отказался, переадресовав кадетам. Тень самой многочисленной фракции в I Думе тяготела над ним и заставила отказаться от министерского портфеля. Вскоре Государь в разговоре с кн. П. Н. Трубецким выразил сожаление, что Шипов не принял возлагавшегося на него поручения.

Показал себя и во время переговоров с обоими кандидатами и А. П. Извольский. Однако Столыпин, даже заняв должность председателя Совета министров, продолжал терпеть этого министра, который то за его спиной, то почти на его глазах сговаривался с оппозицией, набирая политический вес при грядущей, как он думал, власти!

Ермолов и кадеты

На следующий день (28.VI) после переговоров Столыпина с Шиповым и Н. Н. Львовым по городу пронесся слух, что не позднее 1.VII весь кабинет Горемыкина уйдет в отставку. Новым председателем Совета министров называли Ермолова, а о характере кабинета – смешанный или однородный – говорили то так, то эдак.

Сам Ермолов отрицал достоверность слухов, уверяя, что «не получил предложения [формировать кабинет], а если бы получил, не взял бы на себя эту тяжелую миссию». На самом деле сам Ермолов говорил Милюкову, что выполняет поручение Государя, и встреча состоялась на квартире Муромцева. Так начались переговоры еще и по этой линии. Спор шел о фамилиях. Кадетский список министров подвергся редактированию правительственных кругов: вычеркнута фамилия Милюкова как председателя Совета министров и заменена фамилией Муромцева, также отклонена кандидатура Кузьмина-Караваева на должность военного министра, а самому лидеру кадетов предназначался портфель министра народного просвещения. Тогда центральный комитет партии решил отказаться от продолжения переговоров. По другим сведениям, переговоры с Муромцевым велись с 1.VII, а 3.VII Государь велел их прекратить ввиду новых террористических актов – убийств Чухнина и Козлова.