Замысловский возражал, что указанный Министром случай с Лапиной очень серьезен ввиду опасности организации, с которой она сносилась через защитника, – северного летучего отряда социалистов-революционеров, совершившего покушение на убийство Председателя Совета Министров Столыпина и Министра Юстиции Щегловитова.
Правые указывали, что защитники выступают пособниками побегов, сопровождающихся убийствами тюремных надзирателей. «Знаете ли вы, – спрашивал Тимошкин, – сколько их гг. арестанты расстреляли из браунингов, сколько бомбами взорвали, сколько кинжалами распороли?». Замысловский рассказал о побеге 10 арестантов из Виленской тюрьмы, произошедшем весной 1909 г.: «если бы кто-нибудь из вас вошел после этого в тюрьму и увидел бы там лужи крови, искалеченные трупы тюремных надзирателей, которые пострадали только за то, что верно исполняли свой долг, тогда, может быть, он переменил бы свое мнение о ст. 569. Гг., тюремная стража стала каким-то убойным мясом, на которое идет охота».
Правительство идет! Щегловитов не намерен считаться с Г. Думой
Даже в стенографическом отчете обращает на себя внимание манера речи Щегловитова при выступлении с думской кафедры. Во-первых, Министр словно приноравливается к низкому уровню слушателей и потому переводит сложные понятия на язык упрощенных примеров (вспомним сравнение с хозяином дома) и анекдотов. Порой тон выглядит чересчур шутливым. Например, свои юридические доводы Щегловитов предварил следующим стихотворением, описывающим, по словам Министра, безвозвратно минувшее время:
Мы совсем не снабжены
Здравым смыслом юридическим,
Сим исчадьем сатаны.
Широта натуры русская,
Нашей правды идеал,
Не влезает в формы узкие
Юридических начал.
Это стихотворение Б. Н. Алмазова. Возможно, Министр прочел этот текст в статье Б. А. Кистяковского «В защиту права», вошедшей в сборник «Вехи».
Во-вторых, Министр не скрывает ни своих консервативных убеждений, ни своего пренебрежения к Г. Думе.
Объясняя, что защитники не должны распоряжаться в тюрьмах, Щегловитов рассказал о случае, произошедшем в октябре 1905 г. Группа адвокатов явилась в Сенат, и один из сенаторов воскликнул: «вон», после чего они ретировались. Министр не стал комментировать этот эпизод, но слушатели отлично поняли намек.
Конец речи, посвященный формальной стороне запросной процедуры, – это откровенная насмешка над думскими либералами:
«Заканчивая мои объяснения, гг., я отвечу кратко на те два вопроса, которые мне предложены. Во-первых, мне, Министру Юстиции, было известно о циркуляре, который последовал 18 января 1908 г. со стороны начальника Главного Тюремного Управления. Во-вторых, признавая этот циркуляр вполне закономерным, я не только не мог, но и не должен был принимать никаких мер ни к его отмене, ни к тому, чтобы подчиненные Министерству Юстиции должностные лица противодействовали исполнению этого циркуляра».
Переходя к вопросу о формуле перехода, в которой Г. Дума, вероятно, желает указать на незакономерность циркуляра, Щегловитов сообщил: «того положения, которое лежит в основе запроса, формулой перехода к очередным делам вы не достигнете, ибо Министр Юстиции, который является «оком Царевым», по завету Великого Петра, долженствующим быть отверстым для пресечения всякого рода злоупотреблений, не отступит от закона перед злоупотреблениями защитников». Слушатели поняли эти слова как отрицание парламентаризма.
