Ольга. Хазарская западня - страница 20

Григорий замолчал, переводя дыхание и давая возможность Ольге осмыслить сказанное. На сей раз он остановился у столика, на который Руса поставила кувшин с греческим шипцом. Ольге вдруг бросилось в глаза то, как явно яркие цветы подчеркнули скупость красок внешности пресвитера – бледность его лица, тёмные волосы, чёрные брови. Григорий будто был начертан чёрными чернилами на светлом листе харатьи. Чёткими, немного угловатыми линиями. Рисунок высоких скул и разрез глаз выдавали в нём восточную, болгарскую кровь, но жёсткости, присущей некоторым представителям степных народов, в пресвитере не было. Вероятно, из-за несколько грустного выражения его глаз. А когда Григорий говорил столь вдохновенно, как сейчас, и его лицо озарялось внутренним светом, пресвитера вполне можно было бы назвать красивым мужчиной. Только вот мысли о чём-то телесном, мирском в его отношении казались полной нелепицей.

– Подлинно, «ищущий находит, и стучащему отворят», – продолжил речь Григорий. – Когда больной был спущен и поднесён, то Христос сказал ему: «Чадо! Прощаются тебе грехи твои». Услышав это, больной не выразил неудовольствия, не возроптал, не спросил у Лекаря: «Что это? Я пришел исцелиться от одной болезни, а ты исцеляешь меня от другой?» Ничего такого он не сказал и не подумал, но ожидал, предоставив Лекарю принять путь к врачеванию, какой ему угодно32.

– Христос вознаградил его за терпение и упорство в достижении желаемого, – промолвила Ольга неуверенно.

– Терпение, упорство в сочетании со смиренным принятием тягот своего пути. Так толковал сей описанный случай один из величайших учителей и святителей – Иоанн Златоуст.

– Эта мысль понятна мне и близка, пресвитер.

– Я знал, что тебе понравится подобное толкование…

Дверь Князева Приказа отворилась, и вошёл Виток. Тиун замер на пороге, ожидая, когда княгиня обратит на него внимание. Ольга поняла, что он явился с каким-то важным сообщением, иначе бы не стал тревожить её.

– Что случилось, Виток?

– Княгиня, приехал посланник от воеводы Свенельда, княжич из Ладоги.

– Сибьёрн?

– Да.

– Я сказал ему, что князя в тереме нет, а ты занята, но княжич шибко просил говорить с тобой. Я не смог отказать нарочитому33 отроку…

– Воевода тоже приехал в Киев?

– Да.

Ольга посмотрела на Григория. Кажется, пресвитер с удовольствием вдыхал аромат цветов. Руса старалась не зря.

– Княгиня, ты занята, я оставлю тебя…

– Мы не договорили…

– Самое важное я успел тебе сказать, и ты верно меня поняла. Ты можешь позвать меня в любой час, когда тебе будет удобно…

– Благодарю, Григорий.

Когда пресвитер откланялся и покинул Князев Приказ, пред Ольгой предстал Сибьёрн. Сын ладожского конунга являл полную противоположность предыдущему посетителю: стремительный, горячий, шумный. «Само воплощение дерзкого язычника», – насмешливо подумала Ольга.

– Будь здрава, княгиня. Воевода Свенельд приехал в Киев, как ему и было велено. Он послал меня узнать, когда князь Киевский сможет принять его.

– Здравствуй, Сибьёрн. На твой вопрос ответит лишь сам князь. А Виток ведь сказал тебе – князя нет. Он обещался приехать к полуденному снеданию, но тебе придётся ждать.

– Я подожду, – Сибьёрн вдруг покраснел, а Ольга про себя улыбнулась. Свенельд мог бы послать простого гридня, но явился ладожский наследник. И неспроста.