Ольга. Хазарская западня - страница 8

«Вещий, помоги, – отчаянно взмолилась она, сама не понимая, отчего, вдруг вспомнила тайного деда, которого никогда не видела. – Сын внутри меня – твоя кровь. Пусть он порадует князя и сохранит меня от его недовольства».

И случилось чудо. Вещий ли её услышал, богини ли, или само дитя решило поддержать опечаленную мать, но вдруг прямо под рукой у князя произошло жданное движение. Игорь вскинул счастливые глаза на жену, она засветилась улыбкой ему в ответ.

– Чует батьку, – постановил довольный князь.

– Ласково-то с тобой как! А Володислава побить желал, не иначе, вот и бушевал, – пошутила Ольга.

– Так его, чадушко! Знай наших, – вторил ей князь с умилением.

Ольга возвела глаза горе́ в безмолвной молитве, расслабленно вздохнула и склонила голову на плечо супруга. Неприятное происшествие в Пировальне потеряло былую остроту. Своим едва ощутимым пинком ребёнок сразил Володислава.

Киев

Иегуда отложил перо и перечитал записанное на языке иудеев пятистишие. По-славянски это звучало бы примерно так:

«Тот, кто первый среди самых главных, тот, кто украшен диадемой «Конечный и Первый»,

тот, кто слышит шепчущий голос и слушает громкую речь и язык – да хранит их

как зеницу ока и позволит им жить, вознесясь высоко, подобно Нахшону20, как первым

людям правды, презирающим выгоду, дарующим любовь и доброту, представляющим милостыню,

стражей спасения, чей хлеб всегда доступен каждому страннику и прохожему».21

Иегуда не всегда жил в Киеве. Он поселился тут около десяти лет назад, скопив достаточное состояние для того, чтобы заниматься ростовщичеством. Иегуда выбрал этот город, расположенный на перепутье дорог, соединявших восток и запад, впечатлившись ощущением великих грядущих свершений, прямо-таки витавшим в здешнем воздухе. Киев кипел желанием первенствовать и богатеть, а значит, имел существенный спрос на серебро.

Прежде Иегуда занимался торговлей невольниками и попутно наживался на сделках с серебром и золотом. На одних торжищах предприимчивый иудей покупал драгоценные слитки и монеты по низкой цене, а на других продавал или менял по более высокой. В торговых сообществах от Регенсбурга до Итиля Иегуда бар Исаак Левит был известен как расчётливейший лихоимец и успешливый купец.

Теперь же, осев в Киеве и обеспечив себя и семью доходом от ростовщичества, он получил возможность вести размеренную жизнь, а заодно и предаваться любимому занятию. Немногие из его именитых знакомцев и торговых сорядников ведали о его увлечении. Зато о его страсти были осведомлены держатели книжных лавок всех крупных городов, которые иудейский купец посещал по торговым делам. Иегуда являлся завсегдатаем подобных заведений. Он обожал поэзию и сам сочинял стихи. Куда бы ни приводили его пути многолетних скитаний – в Прагу, Регенсбург, Кордову, Константинополь, Бердаа, – он всюду скупал поэтические сборники, тратя на то немалые средства: книги были весьма дороги. Но ведь монеты для того и наживаются, чтобы позволить себе удовольствия. А Иегуда был ценителем изысканных, возвышенных удовольствий. Под личиной ловкого дельца скрывался человек тонкого душевного устройства, остро чувствующий красоту слова.

Иегуда ещё раз пробежался глазами по строчкам пятистишия. Нынешнее его творение, пожалуй, не уступало гимнам прославленного Калира.22 В нём присутствовали все необходимые поэтические составляющие: чёткий ритм, иносказательный смысл, схожие по звучанию слова, сливающиеся в строфы, услаждающие слух и завораживающие ум. Ему чудился в них шорох носимого ветром по пустыне песка, и перед мысленным взором возникала вереница барханов, за которой из дрожащего марева у кромки неба проявлялись миражи.