12. глава 11
Клавдия
В военном городке, где мне предстояло прожить пять лет, действительно, как и предсказывала Стешка, оказалось много симпатичных офицеров. Но все до единого эти офицеры были женаты. Жёны у них были хорошенькие и не очень. Как оказалось, неженатых за границу не выпускали. Поэтому некоторые женились именно из-за этого.
Почти у всех у них были дети. А я учила этих детей истории и обществознанию. Классы в школе были маленькими, а дети военных были приучены к дисциплине, а потому послушными; предмет свой я знала на ура, поэтому никаких трудностей в работе у меня не возникло с самого начала.
Я даже почти не готовилась к урокам. Я и так всё знала, ведь недаром была отличницей все годы моей учёбы. Всё, что я делала, это писала поурочные планы. Но это не требовало от меня особенных усилий.
Поэтому времени на себя у меня было много, и я проводила его с пользой и даже с удовольствием.
Я любила делать себе умопомрачительные маски, чтобы кожа лица была свежей и светилась изнутри. Я спала, сколько хотела. Я подолгу гуляла по военному городку, сплошь засаженному соснами. Навещала гарнизонный магазин с отличным снабжением. Покупала себе деликатесы и смаковала их, сидя по вечерам у окна в своей собственной квартире.
Да, мне выделили не комнату, а целую отдельную квартиру в коттедже на четыре семьи. Квартира была крошечной, зато с отдельным входом и крылечком.
Ещё в гарнизонном магазине было изобилие тканей, таких, о существовании которых я даже не подозревала. О, я шила себе платья! Шикарные, красивейшие платья! А потом блистала в этих платьях на гарнизонных вечерах.
Вечера проводились в честь каждого праздника. Офицеры были в парадной форме, а их жёны приходили нарядные, кто во что горазд. Я затмевала их всех. Да, их всех, вместе взятых! У меня всегда было самое красивое платье и самая красивая причёска!
Я кружилась и танцевала изящнее всех! Да, конечно, при своих жёнах приглашать меня на танец не рисковал никто, но ведь мне ничто не мешало кружиться в вальсе с кем-нибудь из одиноких женщин, которые работали или в школе, как я, или в столовой, или в медпункте.
Я сговаривалась с кем-нибудь из них, из одиноких, и кружилась, кружилась в вальсе. Крутили только вальсы. Разные и очень красивые. И хотя подойти ко мне в открытую никто из офицеров не решался, запретить своим мужьям на меня смотреть гарнизонные жёны никак не могли. И они смотрели и смотрели на меня, эти молоденькие офицеры, и глаза их горели восхищением. И желанием…
На родительские собрания в школе, которые я проводила довольно часто, вскоре стали приходить только матери моих детей. Без присутствия своих мужей они расслаблялись, прекращали смотреть на меня волком и засыпали вопросами по поводу успеваемости своих детей.
Я ведь была хорошим учителем, и их дети меня любили. Иначе мне, наверное, давно бы устроили тёмную эти законные жёны военных… Ну, мне иногда так казалось. Уж очень, очень я была хороша. Я расцветала с каждым днём от сытой хорошей жизни, от горящих взглядов мужчин, направленных на меня.
Да, эти жёны, даже самые хорошенькие, они чувствовали угрозу, исходящую от меня. И они чувствовали верно. Я давно забыла самого Григория Петровича, но я хорошо помнила то удовольствие, которое он смог доставить мне.
И я была намерена вкусить это удовольствие снова. И, может быть, даже найти себе мужа, разбив чью-то семью. Да, я знала, конечно, что за развод по головке никого не погладят, но ведь и не убьют же.
