- Давай, пока, Клав. Не приходи больше…
- Жестоко ты с ней, - донёсся до меня голос перевязанного парня. Митин ответ потонул в хлопке закрывшейся двери.
- Ну чего, вскипел чайник-то? – услышав весёлый голос Стешки, я недоуменно огляделась, осознав, что не помню, как дошла до Стешкиной комнаты.
Я поставила холодный чайник на стол, села за него, опустила голову на сложенные руки и разрыдалась…
8. глава 7
Клавдия
После всего этого я больше не ходила к Мите. Я поняла очень хорошо, что жениться на мне он и не собирался и что всё то было для него так, вроде развлечения, что ли.
После меня к нему в комнату приходили и другие девчонки, я знаю. Но эти девчонки относились ко всему совсем не так, как я. Они продолжали жить по-прежнему, как будто то, что они стали женщинами, ничего в их жизни не поменяло.
Они смеялись с Митей на переменах, а Митя обнимал их. Обнимал их и подмигивал другим нашим девочкам, глядевшим на него с обожанием. Он ведь был очень красив, Митя. А то, что он был помладше многих девочек, это тоже никого не смущало. Других-то ребят в нашем окружении толком не было. И Митя пользовался этим вовсю.
Стешка моя ненавидела Митю. «Скольких девчонок порвал, скотина проклятая», - говорила она. Стешка была из деревни и рассказывала, что некоторым нашим девочкам, живи они в Стешкиной деревне, уже давно бы ворота дёгтем вымазали. Наверное, она имела в виду и меня, Стешка. Хотя я ни ей, ни кому-либо другому ничего не рассказала.
Знала только моя мать и мучилась от неизвестности, кто же это. И проклинала этого кого-то на чём свет стоит. Немного утешало мать лишь то, что краски у меня пришли вовремя. «Пронесло», - увидев, что я привычно маюсь от боли, сказала мать.
Моя сестрёнка Машка влезла тогда в разговор и спросила: «А чего пронесло, мам?» Мать дала ей подзатыльник. А потом, попозже, мать долго разговаривала с Машкой на тему «береги честь смолоду». «Узнаю, что ты честь свою нипочём зря отдала, убью!» - сказала в заключение Машке мать.
Мать, конечно, хотела, чтобы хоть одна её дочь была нормальная. Порядочная. Непорченая. Да…
Меня Митя всё это время, пока хороводился с другими девчонками, как будто не видел. Не замечал. Хотя я всё время старалась крутиться поблизости, если выпадала такая возможность.
Нет, я больше не подходила к нему. Я просто смотрела на него, впитывая в себя его облик. Просто смотрела. Это замечали уже все. Меня жалели, считали двинутой на Мите. Из беззаботной весёлой хохотушки я превратилась в молчаливую грустную девушку.
Я ходила тенью по институту и высматривала, высматривала его. Митю. Больше меня не интересовало ничего. Но хорошо хоть то, что учёбу я тянула. Я по-прежнему была отличницей и старостой группы. Но никакого интереса или удовольствия ни учёба, ни обязанности старосты мне больше не доставляли.
Митя. Только Митя. Только наша ночь, которую я помнила до последней секунды. И никак, никак я не могла понять, как же так… Как так вышло, что он так переменился ко мне после нашей единственной ночи…
Потом… Потом Митя дождался свою повестку. И ушёл на фронт. Его провожала его последняя девушка, с которой он крутил любовь, Надя. Надя висла на нём, плакала и обещала ждать. А я смотрела на них издали, прислонившись к стене вокзала…
А потом была Победа! Была Победа, и были салюты, и вернулся с фронта отец! И вернулись с Победой парни и мужчины в наш небольшой провинциальный город! Вернулся и Митя. Без обеих ног…
