– Командир специальной группы отдельного отряда особого назначения НКВД СССР сержант госбезопасности Сизов!
Старику показалось, что лейтенант за спиной хмыкнул. Спецзвания ГБ на три ступени превышали армейские, и общевойсковики относились к этому ревниво, хотя в обычных условиях своего отношения никогда не высказывали.
– Возьмете полуторку и под командованием капитана Петрова через тридцать минут выедете на операцию, – не отрываясь от борща, тихим, монотонным голосом сказал комдив. – Боевая задача: освободить от фашистов город Светловск. Выполняйте!
Старику показалось, что или он сам, или комдив сошел с ума.
– В группе осталось десять бойцов… Остальные…
– Не рассуждать! – рявкнул комдив. И прежним монотонным тоном добавил: – Оружие, раненых и убитых сдать начбою.
Старик расправил плечи. Под сердцем шевельнулось чувство, которое впоследствии бросало его на колючую проволоку, минное поле, штыки, стволы автоматов и пистолетов с неукротимой неистовостью, позволяющей всегда достигать своей цели.
– Моя группа выполняет специальное задание и подчиняется только НКВД СССР! Комдив поднял голову. Глаза его ничего не выражали, как будто он был мертв.
– Расстрелять! – без выражения сказал он и снова наклонился к тарелке.
– Есть! – четко прозвучало за спиной, и тут же последовал окрик: – Пошел!
Пригожий лейтенант схватил Старика за ворот и рывком выдернул из комнаты. Если бы это произошло в сорок четвертом или даже в сорок третьем, Старик скорее всего разделался бы и с лейтенантом, и с комдивом, и со всяким, кто встал на пути, – импульсивно, ничего не взвешивая и не задумываясь о последствиях. Но сейчас то чувство, которое и сделает его знаменитым Стариком, а впоследствии – Сыскной машиной, еще не успело окрепнуть и заматереть, потому он подчинился и пошел к выходу, ощущая через пальто упершийся в спину дульный срез нагана.
– Постой, брат, куда… – Он попытался обернуться, но кусок стали больно ударил между лопаток.
– Не слышал, что ли? – зло отрезал лейтенант. – Хватит за нашими спинами отсиживаться! Мы немца гоним, а они спирт жрут! Ловко устроились! Нет, не хочешь воевать – к стенке!
– Да ты что, чокнулся? Где комиссар?!
Они проходили через заполненные штабным людом сени, и выкрик был услышан.
– В чем дело? – поднял голову небритый, взлохмаченный человек в шинели без знаков различия. – Я комиссар. Кто вы такой?
Старик сбивчиво рассказал свою историю и спросил, кому он может пожаловаться на самоуправство комдива.
Комиссар выслушал его внимательно и вроде бы с сочувствием, даже иногда согласно кивал головой, но в конце отвел взгляд.
– Кому тут жаловаться?.. Здесь самый главный начальник – командир дивизии. Если он сказал: расстрелять, значит, расстреляют…
– Точно! – подтвердил пригожий лейтенант, который не спрятал наган в кобуру, а только опустил ствол к полу. – Сейчас построим комендантский взвод, и готово!
– Что же делать? – отупело спросил Старик.
– Выполнять приказ! – Комиссар пригладил волосы. – Занять Светловск, проявить мужество и героизм, одним словом, искупить вину!
Через тридцать минут десять оставшихся в строю бойцов специальной группы в кузове полуторки второй ударной дивизии ехали освобождать от фашистов город Светловск. Раненых Старик на свой страх и риск отпустил, решив, что вряд ли они сыграют решающую роль в разгроме неизвестного по численности немецкого гарнизона. Вместо них группу усилили пожилой рядовой-водитель и принявший командование капитан Петров – тот самый небритый очкарик, который колдовал в штабе над картой.
