Вадим досадливо передёрнул плечами и тут вдруг увидел пробивающиеся в нескольких местах из рукотворно-нерукотворной кладки чахлые кустики травы. Охотник мгновенно возобладал над археологом и географом в душе Коробова. Какие к чёрту тайны истории, когда есть хочется!
Ориентируясь исключительно на чисто охотничий инстинкт, он внимательно осмотрел каждый кустик, потрогал, размял пару травинок между пальцами, понюхал.
Трава была живой. Мало того, как показалось Вадиму, один из кустиков кто-то недавно глодал. Чего только не подскажет надежда возбуждённому сознанию… В эту минуту все клады мира, в том числе и за этой сланцевой кладкой, готов был отдать Коробов за тощего зайца.
Чуть ли не стрелой взлетел он по неизвестно кем сложенной стене и чуть опять не сорвался вниз, отпрянув от края воронки и прячась за ним, как за бруствером окопа.
Метрах в двадцати боком к Вадиму стоял сайгак. Стоял неподвижно, отвернув голову в противоположную от ямы сторону.
Медленно, не спеша, стараясь унять дрожь в пальцах, Коробов снял с плеча ружьё. И мысли у него не возникло, что придётся стрелять в заповедное животное, даже наоборот – досада появилась, что патроны в стволах с заячьей дробью. Заменить бы их на патроны с картечью, да некогда. Сайгак ждать не будет…
Осторожно высунувшись из-за края воронки, Вадим стал целиться сайгаку под лопатку. С такого расстояния, если попадёт, и заячья дробь может уложить сайгака на месте. Тем более что целиться из ямы было удобно – кроссовки надёжно зацепились носками за каменную кладку, локти твёрдо упирались в естественный бруствер. Как в тире.
И тут неизвестно почему в голову пришёл эпизод из «Угрюм-реки» Шишкова, когда Ибрагим последним патроном целился в лося. И настолько навязчиво эпизод крутился в голове, что мешал сосредоточиться на выстреле. Лишний раз Вадим убедился, как плохо в теперешнем мире быть эрудированным.
Сайгак лениво повернул голову, и Вадим поспешно выстрелил. Дуплетом, чтоб наверняка. И всё же на доли секунды опоздал – сайгак прыгнул. Будто кто красной краской плюнул ему в круп – настолько кучно дробь попала в правую ляжку. Животное швырнуло наземь, но оно тут же вскочило и галопом понеслось в степь.
Вадим выпрыгнул из ямы, на ходу перезаряжая «тулку». Однако следующий дуплет, уже картечью, прозвучал, когда сайгак отбежал метров на сто. Палить с такого расстояния всё равно что в белый свет.
«Эх, Ибрагим, Ибрагимка… – лихорадочно стучало в голове. – Ты-то на месте лося уложил, а я…» Но особого отчаяния Вадим не испытывал. С такой раной добыча далеко уйти не могла. Это сейчас, в запале, сайгак скачет как невредимый, но вскоре рана даст о себе знать. На трёх ногах от охотника не убежишь.
Коробов снова перезарядил ружьё картечью, забросил его за плечо и отправился в погоню. Особых навыков следопыта не требовалось – пыль, поднятая копытами животного, ровной, указующей полосой тянулась к горизонту и не собиралась ни опадать, ни рассеиваться. К тому же вдоль неё то тут, то там на белесой кремнистой почве ярко алели бисеринки крови.
Где-то через километр Вадим наткнулся на большое кровавое пятно.
«Ага! – обрадовался он. – Здесь сайгак упал. Недолго мне шагать осталось».
Коробов позволил себе остановиться и глотнуть из пластиковой бутылки воды. В азарте погони он сбил дыхание, и пот катился градом. Экономить воду теперь не стоило, впрочем, и бездумно транжирить тоже не следовало. Целиком убитого сайгака ему не унести, придётся свежевать на месте. Но и тогда потребуются немалые силы километров пятнадцать тащить на себе около пятидесяти килограммов свежего мяса. Потом умоешься – будь здоров!
