– Смотрите. Вот статистика развития болезни Хантингтона в разных странах за последние десять лет. В странах, где «Прогноз» не используется или используется ограниченно, кривая развития болезни стабильна. А вот здесь… – палец переместился на другую линию, – в странах с массовым внедрением «Прогноза» – скачок. Заболеваемость растет, время от диагноза до симптомов сокращается, тяжесть течения увеличивается.
Елена смотрела на цифры, и у нее перехватывало дыхание.
– Это может быть простым совпадением?
– Может. Но есть еще кое-что. – Дина переключилась на другой файл. – Я попыталась получить доступ к сырым данным «Вердикта» – тем, на основе которых строится прогноз. Официально они закрыты коммерческой тайной. Но иногда случаются утечки…
Она показала фрагменты кода и таблицы данных.
– И знаете, что я обнаружила? В алгоритмах «Прогноза» есть переменные, которые учитывают не только генетические и физиологические параметры, но и… психологический профиль пациента. Его стрессоустойчивость, социальную поддержку, даже финансовое положение.
– Это нормально для медицинского прогноза.
– Нормально. Но не нормально то, что эти переменные используются не для коррекции прогноза в лучшую сторону, а наоборот – для его ухудшения. Если пациент показывает низкую стрессоустойчивость, прогноз автоматически становится более пессимистичным. А потом этот пессимистичный прогноз сам становится источником стресса, который делает его еще более вероятным.
Елена почувствовала, как ее научная интуиция начинает складывать пазл.
– Самоисполняющееся пророчество…
– Именно. – Дина закрыла ноутбук. – Но это еще не все. Я подозреваю, что «Вердикт» знает об этом эффекте. В их внутренних документах есть упоминания о «психосоматическом факторе» и «эффекте ноцебо», но публично об этом молчат.
– Почему молчат?
Дина пожала плечами.
– Догадайтесь. «Прогноз» – это многомиллиардный бизнес. Страховые компании платят за диагностику, фармацевтические – за данные о потенциальных пациентах, правительства – за эпидемиологические прогнозы. Если выяснится, что их инструмент не просто предсказывает болезни, а ускоряет их развитие…
Она не договорила, но Елена поняла. Это был бы конец империи «Вердикт».
Союз Троих
Так сложился их неформальный союз. Врач, которая стала жертвой собственной системы. Психолог, который видел, как знание убивает души. И биоинформатик, которая понимала, как данные могут лгать.
Они начали встречаться раз в неделю, всегда в разных местах – кафе, парки, библиотеки. Обсуждали случаи, анализировали данные, строили теории. Каждый приносил кусочки мозаики.
Андрей – истории пациентов, документированные случаи конверсионных расстройств, динамику психологических изменений у «Знающих».
Дина – статистические аномалии, фрагменты кода, сравнительные данные по разным странам и регионам.
Елена – медицинскую экспертизу, понимание механизмов болезни, связи между стрессом и нейродегенерацией.
Постепенно складывалась картина, которая ужасала своей логичностью. «Прогноз» действительно предсказывал будущее – но при этом активно его формировал. Знание становилось вирусом, который заражал не только разум, но и тело.
– Нужны более убедительные доказательства, – сказала Елена на одной из встреч. – Что-то, что нельзя будет объяснить совпадением или «неправильной интерпретацией».
– Я работаю над этим, – ответила Дина. – Пытаюсь найти контрольную группу – людей с идентичными генетическими рисками, из которых одни прошли тест, а другие нет.
