В России узнали об этом в середине лета. 18 июля Пушкин отметил в дневнике: «Известие о смерти Наполеона». Кончина недавнего повелителя Европы подвигла Александра Сергеевича на создание стихотворения «Наполеон». В лицейские годы поэт, как и все вокруг него, считал императора Франции «кровавым тираном» и «антихристом». Но восстановление на престоле Бурбонов, репрессивные деяния Священного союза, революции в Испании, Италии, Португалии и Греции пошатнули престиж европейских монархов, победителей Наполеона.
Вникая в суть политических событий, Пушкин всё больше осознавал, что у владык Запада были чисто эгоистические цели в их противостоянии Франции и её главе: сражаясь против Наполеона, они защищали власть автократии, свою шкуру. Наполеон же при всех оговорках был наследником Великой революции, и популярность его росла с каждым днём. Покинув бренный мир, он стал легендой, а его жизнь и деятельность – темой для славословия. Но, конечно, не в печати королевской Франции. К стихотворению «Наполеон» Пушкин предпослал эпиграф: «Ingrata patria»[7].
В блестящей художественной форме поэт прослеживает жизненный путь Наполеона, начиная от революции, получившей позднее название «Великая французская»:
Когда надеждой озарённый
От рабства пробудился мир,
И галл десницей разъярённой
Низвергнул ветхий свой кумир;
Когда на площади мятежной
Во прахе царский труп лежал,
И день великий, неизбежный —
Свободы яркий день вставал…
Пушкин преклонялся перед этим эпохальным событием и нигде больше с таким увлечением и силой не говорил о Французской революции, породившей Наполеона:
Тогда в волненьях бурь народных
Предвидя чудный свой удел,
В его надеждах благородных
Ты человечество презрел.
В этих строках поэт укорял своего героя, несколько опережая события, ибо в первые годы революции будущий властелин Европы был всего лишь бедным офицериком, перебивающимся с хлеба на воду. Тут было не до амбиций.
Двадцатилетний Бонапарт встретил революцию с энтузиазмом: Декларация прав обещала продвижение на службе революции исключительно по способностям индивида. А больше ему ничего не требовалось – в себе молодой лейтенант был уверен. Но довольно скоро его революционный пыл угас, и 20 июня 1792 года со всей очевидностью проявилось презрение дворянина к толпе. В этот день парижане ворвались на территорию дворца Тюильри. «Пойдём за этими канальями», – предложил Бонапарт товарищу.
Когда перепуганный король Людовик XVI, напяливший на голову фригийский колпак (символ революции), из окна дворца поклонился толпе, Наполеон бросил с презрением: «Какой олух! Как можно было впустить этих каналий! Надо было смести пушками пятьсот-шестьсот человек, остальные разбежались бы!»
В этом пренебрежении к простонародью сказались гены старинного (но обнищавшего) дворянского рода; оно же позвало Наполеона в период его уникальных «Ста дней». Что касается презрения человечества, то это произошло позже – со славой и завоеваниями. Об этом следующие строки стихотворения:
И обновлённого народа
Ты буйность юную смирил,
Новорождённая свобода,
Вдруг онемев, лишилась сил;
Среди рабов до упоенья
Ты жажду власти утолил,
Помчал к боям их ополченья,
Их цепи лаврами обвил.
И Франция, добыча славы,
Пленённый устремила взор,
Забыв надежды величавы,
На свой блистательный позор.
Ты вёл мечи на пир обильный;
Всё пало с шумом пред тобой:
Европа гибла – сон могильный
