Померкни, солнце Австерлица!
Пылай, великая Москва!
Настали времена другие,
Исчезни, краткий наш позор!
Благослови Москву, Россия!
Война по гроб – наш договор!
Надменный завоеватель не понял народного характера войны, навязанной им России, и одной из причин своего поражения считал гибель старой столицы. «Не будь московского пожара, – говорил он, – мне бы всё удалось. Я провёл бы там зиму. Я заключил бы мир в Москве или на следующий год пошёл бы на Петербург. Мы думали, что нас ожидает полное благосостояние на зимних квартирах, и всё обещало нам блестящий успех весной. Если бы не этот роковой пожар…»
Второй, главной, причиной гибели Великой армии, по убеждению Наполеона, были русские морозы и связанный с ними голод:
Оцепенелыми руками
Схватив железный свой венец,
Он бездну видит пред очами,
Он гибнет, гибнет наконец.
Бежат Европы ополченья;
Окровавленные снега
Провозгласили их паденье,
И тает с ними след врага.
Словосочетанием «железный венец» Пушкин напоминал современникам, что Наполеон был не только императором Франции, но и королём Италии, а по сути – полным властелином Западной Европы, которая (после поражения в России) поднялась против его владычества:
И всё, как буря, закипело;
Европа свой расторгла плен;
Во след тирану полетело,
Как гром, проклятие племён.
И длань народной Немезиды
Подъяту видит великан:
И до последней все обиды
Отплачены тебе, тиран!
«Длань Немезиды» – рука мщения, которая простёрлась над завоевателем в октябре 1813 года под Лейпцигом, где в трёхдневном сражении он потерпел страшное поражение. В историю это кровавое побоище вошло под названием «Битва народов». Следствием её стали вторжение союзных войск (России, Австрии и Пруссии) на территорию Франции и низложение Наполеона.
Император был сослан на Эльбу, но менее чем через год бежал оттуда и вновь захватил престол Франции. Пятнадцатилетняя эпопея завершилась второй ссылкой, и опять на остров, но на этот раз предельно удалённый от всех очагов цивилизации.
К 1821 году многие из тех, кто интересовался судьбой Наполеона, знали о его нелёгком положении на острове Святой Елены: тяжёлый убивающий день за днём климат, примитивные бытовые условия, всяческие притеснения местной власти; отсутствие активной деятельности, которой была наполнена вся его жизнь, тоска по семье и, наконец, болезни, изнурявшие физически.
Вращаясь с лицейских лет в военной среде, Пушкин всё это знал и, как истинно русский человек, сострадал поверженному врагу:
Искуплены его стяжанья
И зло воинственных чудес
Тоскою душного изгнанья
Под сенью чуждою небес.
И знойный остров заточенья
Полнощный парус посетит,
И путник слово примиренья
На оном камне начертит,
Где, устремив на волны очи,
Изгнанник помнил звук мечей,
И льдистый ужас полуночи,
И небо Франции своей;
Где иногда, в своей пустыне
Забыв войну, потомство, трон,
Один, один о милом сыне
В унынье горьком думал он.
Двадцатидвухлетний поэт мыслил уже мировыми масштабами, и при всём негативе, обрушенном на изгнанника официальной пропагандой (особенно во Франции), понимал значение личности усопшего императора:
Чудесный жребий совершился:
Угас великий человек.
В неволе мрачной закатился
Наполеона Грозный век.
Исчез властитель осуждённый,
Могучий баловень побед…
Характерны эпитеты, которыми Пушкин аттестует героя стихотворения: «великан», «великий человек», «баловень побед», обладатель дивного и отважного ума, веривший в свой «чудный день»; личность, обречённая на бессмертие, но не на прощение:
