Противник Райнера, кантианец, это Альфонсо Теста из Пьяченцы (1784—1860). Он пытался в то время, когда философская область почти полностью господствовала онтологическим идеализмом, противопоставить ему учение Канта. Теста обучался у сенсуалистов Коллегио Альберони (Collegium Alberoni), и его первые сочинения (1829—34) также принадлежат сенсуализму; за этим последовал субъективистски-скептический период (1834—41), во время которого он практиковал строгую и основательную критику против сенсуализма, и, наконец, кантианский период (1841—60). В этот период он опубликовал обширное изложение «Критики чистого разума», единственно с желанием, как он говорил, принести пользу учащейся молодежи. Он хорошо знал, что трудность понимания была большим препятствием при распространении кантианского учения в Италии, поэтому он приложил всю свою тщательность к тому, чтобы быть ясным и точным, и в этом он, несомненно, превзошел Мантовани. Критическая часть произведения Тесты значительнее, чем изложение. Теста использовал кантианскую философию, после того как полностью ее усвоил, для борьбы со всеми итальянскими, томистскими, сенсуалистскими, экспериментальными, онтологистскими школами, особенно что касается проблемы познания. От итальянцев он перешел к тому, чтобы бороться и с иностранными авторами, которые нашли в Италии наилучший прием, такими как Кондильяк (Condillae), Кузен (Cousin) и Дестют де Траси (Destutt de Tracy), чья идеология была переведена на итальянский язык и высоко ценилась. Хотя Теста в свое время понял и ценил кантианскую философию больше, чем любой другой итальянец, он все же не считал ее окончательной философией. Некоторые из возражений, которые он против нее выдвинул, были предвестниками современного критицизма. Его попытка ввести кантианство в Италии осталась единичной и не была должным образом замечена: на севере светила Розмини (Rosminis) и Джоберти (Giobertis) своим светом победили меньшие звезды; на юге вскоре взошла звезда Гегеля. Это произошло потому, что Теста жил уединенно и не создал школы, потому что также и в философии искалось национальное итальянское, и потому что в то время и в Германии критицизм должен был уступить место абсолютному и пантеистическому идеализму, который от него отделился. Поэтому неудивительно, что Италия стала скорее гегельянской, чем кантианской.
Прошло несколько десятилетий после смерти Тесты (1860), пока Кант не пришел к почету у итальянцев, что следует приписать не влиянию Тесты, а различным другим причинам. После того как единство Италии было совершено, в философии стали искать уже не итальянскую национальность, а человеческую и всеобщую истину; поэтому итальянский онтологизм постепенно потерял свою почву. Одновременно итальянский дух, вступив в период большей спокойствия и осмотрительности, не находил более в полете гегельянского идеализма духовной пищи, в которой он нуждался, и начал с любовью культивировать историю философии, которая формирует критику и широту взгляда. Кроме того, после 1870 года и укрепления политических отношений между Италией и Германией, итальянский научный дух принял то же направление, и многие произведения немецких ученых и философов изучались в Италии, также многие молодые люди отправлялись для совершенствования своих занятий в Германию. Поэтому естественно, что неокантианство, развившееся в Германии, чтобы реагировать против абсолютного идеализма и привести в согласие успехи и методы естественных наук с философией, было благоприятно встречено и в Италии.
