– Чем занимаешься: работаешь или учишься?
– Да, занимаюсь, то есть учусь, – ответил тот, садясь в кресло.
– Где и на кого?
– В университете, на юридическом.
– Стало быть, где и родители?
– Да, да не совсем: мать училась на историческом, а отец – на экономическом.
– А чем в свободное время занимаешься? Полагаю, его у тебя предостаточно. Не так ли?
– Так. Бывает, провожу по-разному: то с однокурсниками куда-нибудь ходим, то с другом, а то и просто сижу дома.
Вдруг Андрея Ивановича будто осенило.
«Что это я с ним как на допросе, – подумалось ему. – Вот где привычка – поистине дурная натура. Нет, наверное, мне от неё никогда не избавиться».
На лице у него проявились досада и смятение.
– Что-то не так, да? – спросил Николай.
– Всё так. Мне просто вдруг подумалось совсем о другом.
Нависло молчание. Николай выдвинулся из кресла, поднялся и, направившись к выходу, сказал:
– Я посмотрю, что там делают другие.
Андрей Иванович невольно бросил взгляд на окна. За окнами темнело. Гость медленно поднялся и подошёл к шкафу. Он открыл длинную стеклянную створку и вынул из плотного книжного ряда книгу. Как только она оказалась у него в руках, в зал вошла Татьяна Тимофеевна. Она попросила его пройти в другую комнату – и книга быстро оказалась на прежнем месте. Другой комнатой оказалась большая кухня, одновременно служившая и столовой, посередине её стоял большой стол. На столе было уже выставлено различное кушанье.
– Вы что, дорогой наш, предпочитаете, – спрашивала хозяйка, – вино или водочку?
– А без разницы.
Все собрались к столу. За столом разговор складывался не сразу, вяло. Разумеется, когда было выпито несколько порций вина и водки (Татьяна Тимофеевна и Анна, недавно вернувшаяся от подруги, пили вино, а мужчины – водку), стало непринуждённо, весело, и разговор оживился…
За весёлым разговором, как обычно, время шло неудержимо быстро. Андрей Иванович, погостив ещё часок, простился с добрым гостеприимным семейством Одовцевых, пообещав, что непременно будет заходить чаще. Карлин вышел на улицу и медленно пошёл к себе домой.
V
На улице темно, дул сырой, холодный ветер. Как хорошо было на душе у Карлина – легко и светло; давно он себя таким не ощущал. Встреча навеяла ему светлые молодые воспоминания, смешные и наивные. А что ещё мог, скажите, испытывать человек, побывавший в гостях, где было ощутимо доброе прошлое, где определился новый круг друзей, где была им выпита водка, разогнавшая в крови гормоны радости. И больно оказалось бы, если бы радость вдруг исчезла, сменившись на мрачность. А омрачить человека гораздо проще, уж так устроена его натура, впрочем человеческая вообще.
Улица, по которой Андрей Иванович шёл домой, освещалась лишь местами и тускло. Идя по улице, он не заметил, как перед ним оказались два человека, а разглядеть их не было возможности.
– Закурить не будет?
– Нет, не курю, – ответил Андрей Иванович.
– Спортсмен, значит.
– Обидно как-то здоровеньким помирать.
– Нет, здоровеньким жить, – возразил им Карлин, – а помирать-таки – как бог даст.
– Ну, тогда будь здоров, папаша, и не помирай.
– Благодарю!
– А не за что.
На этом и обошлось – они разошлись.
Андрей Иванович вошёл в дом и быстро проследовал в свою комнату. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь его видел, ему хотелось побыть одному. Карлин оставался в ней один немного больше получаса.
Дверь тихо отворилась, и в комнату вошёл Дима с вопросом:
